— Ну так-то все верно, — поддакнул я.

— Слушай, вот ты жук! — рассмеялся Колямба. — Ты чего тут мне киваешь, не понимаешь что ли, к чему я веду?

— Сколько? — спросил я.

— Чего? — мой шарообразный собеседник сделал вид, что не понял.

— Ты же мне предлагаешь культ-массовое направление в твоем теневом картеле возглавить, если я правильно понимаю твои намеки, — хмыкнул я. — Вот я и спрашиваю — сколько денег ты мне заплатишь. Или ты думаешь, что я бесплатно буду работать?

— Ну… Такое дело… — замялся Колямба и забарабанил по столу похожими на сардельки пальцами. — Это же пока получается шкуру неубитого медведя делить, так-нет? Я тебе сейчас предложу сумму, а ты все мероприятия провалишь, и что мне тогда, себе в убыток получается работать?

— Двадцать пять процентов, — секунду подумав, сказал я.

— Сколько⁈ — выпучил глаза Колямба.

— Четверть дохода с тех мероприятий, которые я буду устраивать, — не меняя тона, продолжил я. — Это для меня и моей команды. Плюс гонорары группам, которые будут выступать. И всяким там прочим наемникам, которые потребуются.

— Ничего себе рассчеты ты мне тут устроил! — Колямба грозно подался вперед, упершись круглым животом в крышку стола. — А мне тогда что же получится? Шиш с маслом?

— Больше, чем если это твое овощехранилище будет бесполезно простаивать, — я пожал плечами. — Так-то ты ничем не рискуешь. Будут люди — будут деньги. Не будет людей, значит и мне платить ничего будет не нужно.

Колямба молчал и сопел. Я тоже заткнулся, наблюдая, как в его кабаньих глазенках мелькают циферки.

— Пятнадцать! — выпалил он.

— Давай сойдемся на двадцати, — сказал я. — И оплата уборки в мои обязанности не входит.

— Вот ты жук, а… — снова повторил он. Теперь уже скорее задумчиво. — Я думал, доброе дело делаю, чтобы вы, ребятишки, фигней не страдали, да по подвалам клей не нюхали. Чтобы было где собраться и поплясать…

— Эх, Колямба, добродетельность — она такая, — хохотнул я. — Каждый норовит сесть на шею и ножки свесить!

— Двадцать процентов… — задумчиво повторил он, как будто пытаясь примириться с этой ужасной цифрой в своей голове. — Двадцать, понимаешь, процентов…

— Кстати да, Колямба, а что насчет того концерта? — невинно спросил я. — Мне там доля никакая не полагается?

— Вовчик, ты совсем-то не наглей! — напустился на меня Колямба. — Там за одну только проводку, которую вы сожгли, отдать пришлось… Ээээх! И уборку еще потом оплатить! Хорошо, если в ноль сработали, билеты-то копеечные были, а цены ишь как растут! Не угнаться!

— Не звезди, мы там навели порядок после себя, — усмехнулся я. — Даже сортиры помыли!

— Ой, да что вы там навели, смех один! — Колямба хлопнул себя по жирным ляжкам. — И вообще, мы же с тобой договаривались…

— Да ладно, ладно! — засмеялся я. К этому повороту событий я был полностью готов, Макс предупредил, да и сам я тоже не без глаз, ясно же, что за человек Колямба. — Договаривались. Проба пера, и все такое. Но я должен был попытаться, ты же понимаешь?

Я подмигнул и широко улыбнулся. Напрягшийся, было, Колямба расслабился и выдавил из себя смешок.

— Поэтому дальше и предлагаю договориться на берегу, — сказал я. — Чтобы без непоняток, недомолвок и разночтений. Чтобы все честно.

— Честно — это хорошо, — проговорил Колямба и вздохнул. — Без ножа ты меня режешь, Вовчик, вот что!

— Без ножа — это если бы я пятьдесят затребовал бы, — хохотнул я. — Хотя, кстати, пятьдесят — хорошо, да. Если пятьдесят, то тогда я беру на себя все гонорары, уборщиц и прочую техническую часть, вроде электриков, звуковиков и охрану. А?

— Ааа! Черт с тобой! — Колямба стукнул ладонью по столу. — Уболтал ты меня, языкастый. Двадцать процентов, так двадцать. Только вот еще что… У меня есть еще один человечек, вроде тебя. Тоже с идеями всякими. И думаю я, что мы с вами это овощехранилище поделим. Половина времени — твоя, половина — его. И устроим между вами, так сказать, соцсоревнование. Ну а победитель где-нибудь к лету получит все помещение целиком. А? Как тебе?

— Справедливо, — кивнул я. — Только делить по-честному. Два уикэнда в месяц мне, два ему. Третий — разыгрываем на камень-ножницы-бумага.

— Уикэнды, слово-то какое, — фыркнул Колямба. — Ладно, по рукам!

Мы пожали друг другу руки. И когда я направился к двери, на столе Колямбы опять затрезвонил телефон.

'Как-то он легко согласился, — думал я, неспешно гуляя в сторону своей новой квартиры. От офиса Колямбы до нее было вообще рукой подать. Считай что, перейти дорогу и свернуть на неширокую Транспортную, которую, не зная, что она там есть, можно было и не заметить. Потом пройти мимо стекляшки, вокруг которой ввиду не очень холодной погоды тусовались любители безыдейно принять на грудь, свернуть во двор, и вот я и дома, собственно. Примерно в том часу, в котором и планировал. Как раз должен был заскочить евин отец, чтобы поговорить по душам и подробно разъяснить, какие у меня теперь права и обязанности.

Подумав, завернул в «стекляшку» под неодобрительными взглядами местной «богемы». Прикупить бутылочку «алиготе». Пусть будет, иной раз для серьезного разговора требуется.

— Восемнадцать-то есть тебе? — неприветливо спросила продавщица, оглядывая меня с головы до ног.

— А я для папы! — гордо заявил я и засмеялся. — Да совершеннолетний я, не волнуйтесь. А вас разве наказывают, если вы несовершеннолетним алкоголь продаете?

— Да кому сейчас какое дело, кому я продаю, — вздохнула продавщица. — Хоть в детский сад, лишь бы деньги платили… Чего тебе, говоришь, портвейна?

—