эффективностью и выгодой в другом суперкомпьютере.

Она знала, какой еще пробный шар катнет Брагоевичу на его "кофейной лоджии"… И верно говорит он, этот балканский директор: на нынешних бизнес-монстров можно охотиться только изнутри.

Сам Олег Хохлов еще пару минут смотрел вслед машине. Уже и габариты канули в потоке красных огоньков… а он все еще чувствовал то легкое недоумение, что возникло, когда он с удовольствием, но как-то машинально закатил последний, довольно сложный шар.

Двойственные чувства — одновременно свободы и безысходности, сытости и опустошенности — владели им. С одной стороны, он в любой момент еще мог сказать "нет", а с другой, осознавал, что точка невозврата уже пройдена и он уже вошел, отчасти повинуясь чужой воле, в зону тяготения массивного "небесного тела", посадка на которое ничего, кроме смутных опасений, не вызывает. Внутренний голос подсказывал, что он и вправду получил предложение, которого ждал. Но с другой стороны…

"В сущности, она меня сделала, — подумал он. — Какая женщина, а?! Не дай Бог, займется тобой всерьез".

И тогда он решил сказать "да" обоим — по очереди: ей и этому Брагоевичу. Такое решение его немного успокоило. Важные выводы мужчин чаще успокаивают, а женщин, напротив, приводят в нервозное состояние… Но на всякий случай он решил напрячь свою невеликую службу безопасности и собрать досье не только на Брагоевича, но и на нее…

День кончался удачно… А настроение почему-то падало.

Ехать было не близко, через весь город, руль был в чужих руках, и она, прикрыв глаза, вволю поразвлекалась, а потом и слегка помучилась рефлексией. Откуда этот осадочек?

В чем-то прокололась?.. Вроде нет.

А может быть, слишком хорошо о себе думала — мол, вот с хорошим человеком играю в открытую, — а на самом деле заигралась?

Какая уж, в самом деле, "игра в открытую" с ее-то гипнотическими способностями, которые в карман и в клатч не спрячешь… С ее невольным талантом воздействовать на внимание собеседника — бильярдный шар тоже сойдет за инструмент усыпления, не хуже блестящего брелка — и устанавливать раппорт, связь с личностью на подсознательном уровне.

С какой стороны ни посмотри, и в этой разработке так же, как и в случае с любым стандартным суперуспешным топ-менеджером, она выглядела не человеком, а киборгом, запрограммированным на четкую цель. Хорошим киборгом последнего поколения. Считай, новой моделью "терминатора"… На что, собственно, она и программировала свою карьеру и сознательную жизнь. Значит, за что боролась, на то, наконец-то… да?

Было еще одно объяснение — совсем банальное, нормальное, без философий. И крылось оно в той неповторимой женской генетике, которую никаким IQ и никакими, самыми глубокими неврозами, фобиями и установками не перешибешь. Вот в кои-то веки повстречала не как-нибудь, а в рабочем порядке нормального, в сущности, мужика, за которого, может, и стоило зацепиться…

Плюнуть на все, переломить себя, свою гордость и предубеждение, развести его с женой и, типа, уехать в Кинешму. Ну да, она начнет себя ломать, одолеет с таким трудом выпестованную ею истероидную фригидность, пару раз ее вывернет наизнанку в буквальном смысле, но она все объяснит, умолит его потерпеть, сама поживет месячишко-другой на ношпе и баралгине или чем-нибудь покруче… он потерпит, все утрясется — и тут-то, когда ее физиология смирится и укротится, когда сознание начнет проваливаться в водоворот перспективы "жили они долго и счастливо", тогда-то начнет выясняться, что любовь к бильярду куда более глубока и неизбывна, а сублимация оргазма при закате трудного шара в лузу гораздо… и вообще…

Раздражало что-то еще. Какое-то белое пятно на краю взора. Она сморгнула и внимательно посмотрела в зеркало заднего обзора. Позади держала дистанцию белая машина. Рашн олдтаймер. Белая "копейка" в очень хорошем состоянии, будто только с конвейера. Они ехали уже минут пятнадцать, и белое пятно маячило на периферии зрительного поля минут… пожалуй, не меньше. Ей показалось, что оно там маячит чуть ли не с того момента, как они тронулись. Она "включила перемотку" назад — и усмехнулась. Почудилось, что этот советский атавизм стоял у тротуара, чуть поодаль, когда она прощалась с Хохловым… Белый зад. Без сомнения, зад "копейки": до боли узнаваемый дизайн, привет из детства. Бред, в общем… Она оглянулась. Зеркало не врало.

— Что-то не так? — спросил водитель, почувствовав, что пассажирке вдруг стало некомфортно.

— Нет, все нормально, — ответила она, а через несколько секунд не выдержала: — Вы не заметили, эта "копейка" давно за нами пристроилась?

Водитель мельком глянул в свое зеркальце.

— Ну, что-то там белело. Я не обращал внимания, — без особого энтузиазма ответил он, а потом, через несколько секунд, вдруг спросил живо: — А что, за вами могут следить?

Она хмыкнула:

— Да вроде повода не давала…

В глубинах воображения мелькнула шальная конспирологическая мысль: а вдруг она приглянулась этому "гайдуку" Брагоевичу, и он взял ее в свою личную разработку. У такого усатого и тараканы могут быть еще с теми усами… Но причем здесь "копейка"?! Тормози, подружка!

— Ну, если бы у меня была жена, такая как вы, — рискнул осторожно прибавить "газу" водитель, — у меня, наверно, был бы повод бояться за ее безопасность.

— Вот прямо так, да?.. — машинально пробормотала она, отгоняя от себя назойливый призрак ухмыляющегося в усы Брагоевича.

— Это просто мое личное мнение, — сказал водитель с достоинством. — Но если хотите, я могу постоять внизу, пока вы не зайдете в подъезд.

— У меня сегодня прямо день благородных рыцарей! — сказала она беззлобно.

— Еще есть время подумать, — резонно заметил водитель. — Заодно приглядим за этой "копейкой"… Только я что-то сомневаюсь, что маньяки ездят на "копейках". Вот на таких белых… и прямо на таких новеньких. Это уже экзотика в нашей московской действительности… покруче "майбаха" в чем-то.

— Это точно, экзотика, — согласилась она, чувствуя, что благодарна этому авто-прозорливцу с задатками поэта, хотя тот просто острил-издевался.

Можно было бы позволить ему постоять внизу, будь в этом смысл при наличии мощного периметра с охраной вокруг ее дома.

Он и сам все понял издали, когда свернули с проспекта Вернадского к комплексу жилых вавилонских башен.

— Это вот туда, к воротам, как у Эрмитажа? — полюбопытствовал он.

— Угу, — кивнула