"Вот ты и займешься этим, — сказал себе Петер Шлегель. — Очень интересный экземпляр".

Он снова вгляделся в ее фотографию, сделанную для резюме, а потом перебрал фото, сделанные уже не самим кандидатом, а скрытой камерой на улице. Заглянул еще раз в антропометрию. Некоторые физические нюансы тоже вызвали живое немецкое любопытство. Рост — всего сто шестьдесят три, а на фото выглядит выше. По фигуре, пластике, постановке головы выглядит младше — и возрастом, и должностью… а этот взгляд темных глаз, эта колючая складка на лбу, этот короткий жесткий рот — от сорокалетней бизнес-вумен, прошедшей огонь и воду. Расовый тип немного смазан, как у подавляющего большинства русских… ох уж, эти русские равнины от Смоленска до Урала — по их расфокусированному, волнистому, выпадающему из четкой перспективы ландшафту никогда не определишь, какая народность, с каким характером может здесь проживать и творить какую-то материальную культуру. Петер Шлегель нашел в ее некрупном и, по его вкусу, больше красивом, нежели миловидном лице много всего — и славянского, и татарского и чуть-чуть, но явственно тюркского. Цвет глаз и тип короткой стрижки выдавал натуральную жгучую брюнетку.

Любитель старого кинематографа, Петер Шлегель любил сравнения, бодрившие его мужское чувство. "Вот как если бы у Греты Гарбо отец был бы француз, а мать татарка…"

Вообразив такой генетический фейерверк, Петер Шлегель выдержал еще ровно минуту — ровно одну минуту, чтобы собраться. Походив по кабинету и в итоге присев на угол своего стола руководителя, он взял мобильник и набрал ее служебный номер.

Форма ответа была предсказуемой.

— Анна Репина. Агентство "Кредо-Партнер". Слушаю вас внимательно.

Да, естественный ответ при отсутствии его номера в списке ее контактов.

"Тембр глубже…", — отметил Петер Шлегель и откликнулся в той же октаве, как он хорошо умел делать.

— Петер Шлегель. Агентство "Шнайдер Хант". Сектор руководства. И я рад слушать вас.

Пауза длилась секунды полторы, не больше.

— Чем я могу помочь вам? — В той же октаве и том же тембре "калька" со стандартной английской фразы.

И тут на Петера Шлегеля снизошло откровение. Он подготовил другой код контакта, но выдал экспромт, которым потом очень гордился:

— Я ищу работу…

Они встретились через час в демократичной сетевой кофейне на Садовом Кольце. За окнами было темно и слякотно, а Петер Шлегель был очень доволен: она оказалась именно такой, какой он ее себе и представил, вычислил на основе всей собранной информации. Он предположил, что она будет в костюме деловом, простом, но впечатляющем, и не ошибся: она выбрала для встречи костюмчик Хуго Босс, некогда создавшего идеальную по дизайну военную униформу Третьего Рейха, но эффектно нейтрализовала его легким и ярким миланским шарфиком.

— Разговоры о семье и погоде можно пропустить. Я сразу говорю, что готова сотрудничать… Хотя бы в благодарность за то, что вы появились чуть раньше, чем я предполагала, — обезоруживающе, но не напористо призналась она, не дожидаясь никаких прологов, в том числе и заказанного тирамису.

Этикет ее не беспокоил, она сразу крепко уперлась локтями в стол.

— Очень хорошо, — с немецкой твердостью в оценках констатировал Петер Шлегель, по ее жестам замечая, что она, конечно же, проходила курсы нейролингвистического программирования и теперь дает намек, что это она может, но не обязательно. — Остается, как я понимаю, одна мелочь. Есть такое острое русское слово, многосмысловое… — Он посмаковал его про себя, как одно из любимых лакомств русской языковой кулинарии. — Отмаза… простите.

— Никаких проблем, — легко кивнула она. — К вам меня отпустят… и потом еще будут этим себя пиарить.

Принесли тирамису. По тому, с каким хищным аппетитом она набросилась за него, Петер Шлегель сделал вывод, что силовые тренажеры в фитнес-клубе занимают в ее расписании времени больше, чем удобное кресло в салоне красоты.

— Чем бы вы хотели у нас заняться? У нас очень широкий профиль… — вставил он немногим позже в свои ностальгические, а ее туристические воспоминания о Дрездене, откуда он был родом.

— У меня тоже, — просто кивнула она.

— Позволите пару деликатных вопросов? — сказал он без доверительной улыбки.

— Чем раньше, тем лучше… — снова кивнула она, взяла чайную ложку, повертела ее перед глазами, будто проверяя ее чистоту, и положила на блюдце.

— Тогда успею три, с вашего позволения, — уже не попросил, а прямо потребовал он, обратив внимание на это движение. — Вы ведь можете хорошо работать и без этого… верно? В частности, без гипнотических техник.

— Конечно… как скажете… профессиональные рефлексы… — чуть смущенно ответила она, но взгляд ее остался твердым, будто смутился один человек, а смотрел на него, Шлегеля, другой. — Приятно встретить настоящего профессионала.

Это был явно не комплимент, а констатация факта.

— Я тоже рад нашему знакомству, — кивнул Петер Шлегель с облегчением, полагая, что нашел хоть какие-то оперативные приемы контроля.

Он хотел было спросить, а не срабатывают ли ее рефлексы только при контакте с мужчинами, но решил приберечь этот вопрос на "черный день".

— Тогда я заранее попрошу вас соблюдать жесткий корпоративный кодекс, за исключением особых случаев… да? — Он заполнил короткую и важную паузу глотком кофе. — Я имею в виду особые случаи, когда вся ответственность переходит на клиента. Так логически я перехожу ко второму вопросу. Я могу узнать, чем вы занимались в той Интернет-компании?

— Именно такими случаями, — без раздумий ответила Анна Репина.

Она начинала ему нравиться… Он бы даже добавил русское слово из своей коллекции — "не в шутку". Ничего личного — только бизнес.

— Директива "Д"… — Скорее уточнение, чем вопрос.

— Вы имеете в виду исключение директивы "Д"? — тем более уточнила она.

— Совершенно точно, — кивнул он.

Они отлично понимали друг друга.

…Удивительные опасности могут угрожать коренному жителю мегаполиса, прожившему достойную жизнь, вполне уважаемому своею семьею и стремящемуся оставаться полезным обществу до гробовой доски. Дефолт и школьная этническая группировка, третирующая на переменах его внука-шестиклассника, как и прочих местных-коренных, не в счет. Вот, к примеру, трудится он на какой-нибудь почетной пенсионной должности местного масштаба — допустим, председателем жилищного кооператива. Печется он о порядке и спокойствии в доме. И вот приходит к нему в его дом корпорация, которой во что бы