очень уверенно, ведь торговлю лицом я всегда вёл с других площадок, в основном с Инсты и Ютуба. Но они пали, вероятно, вследствие ядерных ударов по территории Европы, поэтому остался только «отечественный продукт».

Выхожу из выделенной мне квартиры и иду к автомастерской.

— Здоров! — приветствовал меня старлей Трофим.

Одет он сейчас в более удобную форму ВС РФ, но с перешитыми на неё знаками РККА. Причиной для такого надругательства над утверждённой формой одежды было то, что бронежилет не очень красиво смотрится поверх гимнастёрки, ну и галифе с наколенниками смотрится нелепо. В итоге бабуля решила, что придётся жертвовать аутентичностью и идти на такие извращения, потому что красноармейцы отказались лишаться привычных знаков отличий.

— Здоров! — помахал я ему рукой.

— Курить будешь? — предложил старлей.

— А давай, — отвечаю я и указываю на выделенную курилку.

Достаю свои «Лаки Страйк» и предлагаю Трофиму.

— У меня есть, — покачал тот головой и вытащил из кармана «Бонд». — Сейчас курево не дефицит.

— Что нового? — спросил я.

— Воюем, — пожал тот плечами. — Бригадники засели в Балтийском заводе, поэтому скоро придётся отправлять в бой моих подопечных.

Трофим — ответственный за подготовку новобранцев, изъявивших желание добровольно защищать Коммуну от всех поехавших, которым в Питере мало места.

А Балтийский завод, находящийся на юго-востоке Васильевского острова, представляет собой идеальное место для обороны — цехи там гигантские и заставленные станками и иным оборудованием.

— А тебя как звать полностью? — поинтересовался я. — А то Трофим да Трофим…

— Трофим Сергеевич Талалихин, — представился старлей. — А ты Верещагин Дмитрий Ибрагимович — тебя каждая собака в этом городе знает. Актёр…

— По твоему вопросу, пока что, ничего не решил, — сообщаю я ему. — Всё, что добыл с Барина и его подручных, передал бабуле — она сама распределяет. Как пойду на серьёзную вылазку, если что-то будет — передам тебе.

— Да не надо уже, — вздохнул Талалихин. — Беседовал с Краснодубовым — говорит, пустое это всё. Учёные что-то подсчитали и пришли к выводу, что назад дороги нет и не будет. Навсегда мы здесь.

— Может, ошибаются учёные? — спросил я.

— Вряд ли, — старлей покачал головой. — Я и сам всё это время чувствовал, что зря надеюсь. Придётся как-то мириться с этим. И жалеть, что не увижу, как падёт Берлин…

— Да уж… — изрёк я, затягиваясь. — Мне жаль, что всё сложилось именно так.

— Ты не виноват в этом, — вздохнул Трофим, бросая окурок в урну. — Ох, пойду я — надо натаскивать личный состав, а то скоро будем брать завод в осаду…

— Успехов тебе, — пожелал я ему, бросая недокуренную сигарету в ту же урну. — Мне тоже пора.

Пока разговаривал с Талалихиным, на Его Величество Айфон Тринадцатый пришло семьдесят девять сообщений.

Всё это были новые подписчики на канал «Маска лицедея», желающие дать о себе знать. Писали что-то вроде «ку» или «Я твой фанат, пили контент!»

«Надо поторопиться с приветственным роликом», — подумал я и заспешил в автомастерскую.

Забегаю в цех и нахожу Меца.

— Возьму крузак, — сообщаю я ему. — Надо съездить кое-куда.

— Да бери, — разрешил тот. — Я его за тобой закрепляю — пользуйся на здоровье, но бензин за твой счёт.

Закидываю гранатомёт с выстрелами в багажник, запрыгиваю за руль, грею движок несколько минут, после чего выезжаю со двора.

До намеченной экспозиции было меньше километра, ещё и по безусловно безопасной территории. Заезжаю на Морской вокзал и останавливаю машину у причала «1».

— Кхм-кхм, — достаю я смартфон и оглядываюсь.

Лучше всего будет заснять себя с морем на фоне.

Подхожу к краю причала, надеваю маску Наполеона и включаю запись.

— Добр́ого дня, мои дор́огие подписчики и зр́ители! — начинаю я свою речь. — Вы на канале «Маска лицедея» и я р́ад вас тут видеть! Какие-то подонки и мер́завцы завели канал «Псих в маске» и иные каналы, пр́едназначенные для кор́ыстной эксплуатации моего обр́аза, но единственный настоящий канал, где вы будете получать самые актуальные сведения обо мне и моих действиях — канал «Маска лицедея»! Всё остальное — жалкие попытки подр́ажания, недостойные вашего др́агоценного внимания!

Отдаляю камеру, чтобы меня было лучше видно. За спиной у меня Лефортовский фарватер, дальше должен быть Кронштадт, но его отсюда не видно.

— Как вы знаете, позавчер́а я р́аспр́авился с неким Бар́ином, заявившим, что он глава так называемой Бр́игады, угр́ожавшей моему дому, — продолжил я. — Бр́игадники! Пр́екр́ащайте сопр́отивление и валите обр́атно туда, откуда вы вылезли. Не пр́евр́ащайте себя в мою личную пр́облему! Иначе я буду вынужден вами заняться. Лучше будет, если вы умр́ёте потом и от чьих-то др́угих р́ук, чем сейчас и от моих! На сегодня у меня всё!

Прекращаю запись и возвращаюсь в машину. Прямо сейчас заливать видео будет неразумным, десяток минут роли не сыграет.

Еду по Мичманской на Кораблестроителей и уже в пути заливаю видео. Масса оказалась приличной, не под нашу сеть, поэтому аппаратными возможностями сжимаю видео до тридцати мегабайт. И даже так пришлось терпеть, пока круг загрузки медленно заполняется.

«Е-е-е, наконец-то!»

«Да это фейк, 100%».

«Что это за педик⁈ Где нормальный псих в маске⁈»

«Верещагин, я знаю, где ты живёшь!»

— Ну так приходи, — отправляю я голосовое сообщение.

Тут поступил вызов от Арии.

— Алло, Дима?

— Да, это я.

— Это ты в Телегу видео выложил?

— Я. А что?

— Надо было согласовывать.

— С кем это?

— Ну…

— Вот. Ни с кем согласовывать не обязан. Коммуна отдельно — я отдельно.

— Но это риск для всех нас — делать такие заявления.

— Если вы не можете справиться с любым обитателем этого мёртвого города, лучше не надо планировать его полное освобождение.

— Бабушка недовольна.

— Не впервой мне вызывать её недовольство. И уже давно всё равно.

Завершаю вызов и еду в направлении Балтийского завода. Громкие заявления надо усиливать действиями…

А коммунисты уже поставили баррикады у въезда на территорию завода и с кем-то перестреливаются. Останавливаю машину на пустой парковке и выхожу к заслону.

— Ты кт… — побежал ко мне навстречу некий майор в форме ВС РФ. — А, Верещагин!

Он меня знает, а я будто бы впервые его вижу.

— Как обстановка? — спросил я.

—