А за последующие девять лет совместной работы губернаторвысоко оценил своего инициативного и толкового сотрудника. Но и Кольчугин сумелблизко узнать главу области. Если Виктор Викторович начинал говорить вот такимхриплым голосом, это означало, что он с трудом себя сдерживает.

– Извините, Виктор Викторович, – забормотал Кольчугин. – Ядумал, все уже решено… мне звонили из Киева… я полагал, ваше назначение уже…Извините меня.

– Не стоит суетиться, – зло заметил Ермакович. – Когда будетнужно, я проведу пресс-конференцию. Ты, видимо, решил «вперед батьки в пеклопролезть»? Сам знаешь, я не люблю, когда за меня решают.

– Извините…

– Отменяй пресс-конференцию, – решительно приказалЕрмакович, – и никогда больше не самодельничай. Если я решу поехать в Киев, тыпервым узнаешь об этом. Все понял?

– Конечно…

Виктор Викторович отключил связь с Кольчугиным, приказалдевушке-секретарю впустить Шульмана.

Лев Яковлевич Шульман был его давним знакомым. Ониподружились еще лет двадцать назад, когда Шульман и Ермакович были довереннымилицами космонавта Берегового. Шульман работал главным инженером в закрытомконструкторском бюро, выполняющем в основном военные заказы, отчасти связанныес космосом. И хотя он был старше Ермаковича на восемь лет, они тогда быстро сошлись.

Противоположности часто сходятся. Мягкий, осторожный, невсегда решительный Шульман и сильный, идущий напролом молодой Ермакович, вкотором чувствовалась некая первобытная сила, вместе представляли известноговсему миру космонавта, сумевшего сделать, казалось, невозможное – добитьсяправа на космический полет уже в том возрасте, когда большинство летчиков икосмонавтов выходят на пенсию. Правда, Шульман с его средним ростом на фонеочень высокого Ермаковича смотрелся несколько комично.

Он вошел в кабинет, поправил очки. После того как ВикторВикторович стал руководителем области, Шульман был назначен генеральнымдиректором того самого объединения, в конструкторском бюро которого работал.Несмотря на должность Ермаковича, они по-прежнему были на «ты», как и много летназад.

– Здравствуй, Виктор, – отрывисто произнес Шульман,протягивая руку. Ермакович поднялся ему навстречу.

– Мог бы и предупредить о своем приезде, – мрачно буркнулон, пожимая ладонь гостя.

Тот согласно кивнул и, обойдя стол, устроился рядом схозяином кабинета.

– Мне нужно было срочно с тобой увидеться, – призналсяШульман. – Очень важное дело, не хотелось говорить о нем по телефону.

– Что случилось?

– Ты знаешь, что в Киеве все уже решено? Хотя об этом ужедва дня говорят все наши телевизионные каналы. И все газеты об этом пишут.Похоже, президент уже сделал свой выбор.

– Так ты приехал сюда, чтобы рассказать мне об этом? –спросил, но даже не улыбнулся при этом Ермакович.

– Подожди, Виктор, не дергайся. – Его собеседник оглянулсяпо сторонам, словно опасаясь, что их могут подслушать. – Мне действительнонужно было тебя увидеть. Это очень важно.

– Ну рассказывай, что там у тебя.

– Ты же знаешь, что мой сын работает в Киеве, на одном изтелевизионных каналов. Сегодня он прилетел ко мне. Четыре часа назад. Там ужевсе знают, что пост премьер-министра президент решил предложить тебе. И этоправильно, Виктор, все равно лучше тебя они не найдут. Подожди, подожди, –попросил Шульман, видя, что его нетерпеливый собеседник хочет его перебить, –не торопись. Я не хвалить тебя приехал. Мы знакомы много лет, и ты меня не разкрепко выручал. Я хочу вернуть хотя бы часть моего долга…

– Ничего не понимаю. При чем тут твой сын?

– Он работает на канале у Дорошенко. Он мне все и рассказал.Ты же понимаешь, как сильно они не хотят твоего назначения премьер-министром,насколько серьезно против тебя настроены. Ведь они сделали все, чтобыскомпрометировать президента, убрать его, провести своего человека. У них естьсвои кандидаты. Ты же видишь, как все раскручивается. А тут президент вдругназначает тебя. И все понимают, что ты – единственный кандидат, которого примутв парламенте. Но не все этого хотят. Ты же понимаешь, о чем я говорю. Послеареста нашего бывшего премьер-министра Назаренко в Америке у президента вообщене осталось ни одного серьезного союзника и ни одного шанса на повторноеизбрание. Только ты можешь спасти всю эту конструкцию и стать премьером. Именнопоэтому они тебя и не хотят.

– Тоже мне новость, – усмехнулся Ермакович, – нашел о чемговорить. Это я и без тебя знаю.

– Ты не знаешь самого главного. Они готовят грандиознуюпровокацию. Как только ты появишься на первой пресс-конференции в Киеве, они устрояттебе «достойную встречу», как сами говорят. Уже подготовлены два человека,которые начнут задавать тебе вопросы о твоем прошлом. Начнут расспрашивать тебяо прежней жизни. Догадываешься, о чем я говорю?

– Ну и что? Я ничего не скрываю. В Донецке все знают про моюжизнь…

– Но не все знают в Киеве, – возразил Шульман. – И ты покане премьер-министр самой большой страны в Европе, если, конечно, не считатьРоссии, большая часть которой в Азии. А между прочим, это будет твое первоезнакомство в качестве одного из руководителей страны с европейскимижурналистами. Пока они приезжали к тебе так – от случая к случаю. Но дело дажене в этом. Вопросы будут задаваться с единственной целью – вывести тебя изсебя. А учитывая твой далеко не ангельский характер, можно считать, что успехим почти гарантирован. Как только ты сорвешься, они покажут специальныйрепортаж по всем каналам, передадут эти ролики в «Евроньюс», на Си-эн-эн. Мойсын входит в группу, которая готовит этот материал. Они покажут колонии,тюрьмы, отборных рецидивистов, в общем, сделают все, чтобы испортить тебе твоеполитическое будущее. После первой же пресс-конференции можешь собирать вещичкии возвращаться домой, в Донецк. Они на это и рассчитывают. Там даже придумалитакой заголовок: «Последняя ставка президента». В общем, одним ударом хотятпоставить жирную точку на твоей карьере и подставить очередной раз его…

Шульман закончил говорить, вытащив носовой платок, вытервспотевшее лицо. Протер стекла очков. Потом взглянул на своего собеседника. Тотсидел, словно окаменев. И вдруг неожиданно улыбнулся. Второй раз за день.

– Все? – поинтересовался Ермакович.

– Все, – выдохнул Шульман, – но это очень серьезно. Тынапрасно улыбаешься, Виктор, это не шутка…

– Ты думаешь, я не знаю, как они ко мне относятся? Полчасаназад мне позвонил один из тех, кто принимает решение вместе с президентом. Иоткрытым текстом мне угрожал. Сообщил, что они опубликуют мое досье. В общем,просил меня не давать согласия на назначение. Я уже много лет в политике, Лева,и знаю, как сложно всем нравиться.