напоказ свои кошельки, пахнущий пряностями, благовониями, рыбой, кровью, навозом, дымом от жаровен местного «фаст-фуда» и еще одни боги знают чем.

К слову о фаст-фуде. Шаверму (она же шаурма, донёр-кебаб, гирос и т. д.) изобрели задолго до Рождества Христова, и таковая практически не отличалась от современной — лепешка пресного пшеничного хлеба, начиненная рубленым жареным мясом с овощами и специями. Вполне возможно, что на пунийском языке название этого блюда звучало очень близко к иудейскому «швар-ма». Был очень распространен аналог хумуса — холодной закуски из протертого нутового гороха и кунжута, оливкового масла, лимонного сока, смеси перцев и чеснока. Удивительно, но некоторые «кулинарные константы» не меняются с ходом тысячелетий.

...На Большом рынке можно встретить представителей всех народов обитаемого мира — от Галлии до Центральной Африки и от Персии до Иберии. В неумолчном говоре преобладают два языка — карфагено-финикийский и греческий, латынь еще не стала популярным языком общения, это случится лет через сто пятьдесят—двести.

Рынок — это не только люди, занимающиеся торговлей. Здесь можно купить животных, от попугая до слона: богатые горожане держат дома обезьянок или павлинов, из малоазиатского Эпира давным-давно завезли собак молосской подгруппы — предков нынешних мастифов, кане-корсо, зеннехундов, догов и бульдогов, — исключительно полезных для пастушеской или сторожевой службы. Племенное разведение молоссов началось еще при царице Олимпиаде, матери Александра Македонского, и вскоре мода на крупных и опасных собак распространилась по всем странам Средиземноморья.

Легко приручаемый (и вымерший несколько веков спустя) североафриканский слон полезен в сельском хозяйстве — он может таскать тяжести или участвовать в пахоте. В противовес устойчивому образу, слоны, водившиеся в окрестностях Карфагена, были совсем небольшими: чуть более двух метров в холке.

Для пунийцев слон был вполне заурядным домашним животным наподобие вола или лошади, правда позволить себе столь дорогую покупку могли только обеспеченные фермеры, финансируемые из госбюджета военные (на постоянной основе в «слонюшнях» Карфагена содержалось около двухсот боевых животных), или купцы, которым было необходимо перевозить крупногабаритные товары.

Кроме того, слоны поставлялись на экспорт, в армию Египта или ценителям экзотики за морем. Предположительная причина полного вымирания североафриканского слона — арены императорского Рима столетия спустя: слонов массово пускали на убой во время игр.

Глаза разбегаются. Вот изумительные ковры из Вавилона. А вот тончайшей работы бронзовые египетские светильники, стеклянная разноцветная посуда из Финикии, галльский мёд, персидское оружие, иберийские серебряные украшения, шеренги амфор с родосским и критским вином, и конечно — ну разумеется! — гарум! Возле лавок с гарумом особенно многолюдно.

Считается, будто гарум изобрели римляне, но это ошибка: самая популярная приправа Античности использовалась этрусками, греками, карфагенянами, подданными фараонов. К сожалению, точный рецепт приготовления этого удивительного соуса утрачен, хотя доселе проводятся попытки воссоздания гарума. Поищите в Google по текстовому запросу «Как я сделал древнеримский соус гарум» — отважный житель современного Томска Максим Степаненко, на наш взгляд, пока единственный кулинарный реконструктор, сумевший приблизиться к античному оригиналу. Однако повторять этот эксперимент дома мы категорически не рекомендуем во избежание крупных проблем с родственниками и соседями.

Согласно «Корпусу Апиция», сохранившейся до наших дней римской кулинарной книге, гарум использовался во время приготовления значительной части мясных и рыбных блюд, для ароматизации супов и гарниров и был популярен во всех сословиях. Производился соус тоннами, на отдельных производствах, выведенных за пределы городов — сильный запах ферментирующейся рыбы непременно побудил бы окрестных жителей устроить погром с пожаром, причем судьи поджигателей непременно бы оправдали. Но тем не менее частота упоминаний гарума в античных трудах превосходит любые ожидания: воистину народное блюдо.

Впрочем, Баал-Ганнону в настоящий момент гарум не интересен — дома хранится достаточный запас, пополнить его можно через месяц-другой. Солнце поднялось над заливом на ладонь, пора приниматься за работу.

* * *

Акватория военного порта огорожена стеной не только с суши но и со стороны моря, каменные башни стоят через каждые шестьдесят шагов. Проникнуть на территорию «стратегического объекта» можно через ворота в башнях — мы понятия не имеем, какова была «пропускная система» той эпохи, но очевидно, что посторонний вряд ли смог бы оказаться за охраняемым периметром: такие понятия как шпионаж, диверсия или вредительство были отлично известны и в Древнем мире, разве что термины звучали совсем иначе.

Оказавшись вместе с Баал-Ганноном в военной гавани, мы осознаем, что окружающий пейзаж в некоторой мере напоминает современность. Колоссальные склады имущества, где хранится уйма самых необходимых вещей — гвозди, парусина, амфоры для пресной воды, оружие и доспехи, вёсла, фляги, посуда и так далее по сотням товарных позиций — достаточно представить себе, чего стоит отправить в длительное плавание современный боевой корабль и обеспечить экипаж всем необходимым, от провианта до запчастей! В Античности это было ничуть не проще, разве что масштабы несколько иные.

Имущество строго учитывается, по истечении срока годности обновляется — старые вещи идут на продажу. Тут же складируется сырьё — бревна, металл, смола, материал для шпаклевки. За пакгаузами можно увидеть производственные корпуса, сложенные из блоков песчаника: кузни, столярные, плотницкие и ткацкие мастерские, сборочные цеха.

Мы видим перед собой хорошо налаженную кораблестроительную индустрию. Работающую как часы и использующую принцип, сходный с современным конвейером — плотницкий цех, руководимый Баал-Ганноном, лишь одно из звеньев длинной технологической цепочки, начало которой находится в лесах, окружающих Атласские горы, где ведется вырубка корабельных сосен и лиственниц. Завершается производственный цикл здесь, в Карфагене, при спуске на воду боевой пентеры...

О первом массовом применении в морской войне пентер (или же квинквирем) — огромных «линкоров Древнего мира» с тремя рядами весел и пятью гребцами на одно весло, — мы узнаем из сочинения Флавия Арриана «Анабасис Александра», в той ее части, что повествует о взятии города Тир царём Македонии. Эта история подробно изложена в нашей первой книге.

Во время завоевательного похода 333-330 годов до н. э. у Александра Македонского исходно не было флота, пока на его сторону не начали переходить команды финикийцев из Сидона и некоторых других прибрежных городов Ханаана. Технология строительства пентер, вероятно, появилась у финикийцев в IV веке до н. э. и сперва служила в интересах Персидской империи, в которую входили Тир и Сидон. Затем такие корабли начали строить греки, а немногим позднее карфагеняне, обеспокоенные появлением квинквирем у вечного противника — жителей Сиракуз на Сицилии.

По сравнению с триерами или тетрерами (квадриремами) пентеры были гораздо крупнее, водоизмещение превышало 200 метрических тонн, а длина составляла 45-50 метров. Носовой таран пентеры пробивал более легкие вражеские корабли насквозь, а экипаж, включая гребцов, лучников и «морскую пехоту», мог