Она подошла к мужчине и резким движением сорвала с его рта липкую ленту, услышав, как он протяжно простонал. Похоже, это было больно. Она посмотрела на ленту, что осталась в её руках, и заметила несколько волосков, по-видимому, из усов мужчины. Марта мысленно скривилась, прекрасно зная, насколько больно бывает даже просто выщипывать брови, что уж говорить о том, когда тебе вырывают усы скотчем.

Краем глаза она заметила складной пластиковый стул, стоявший у стены, и, подтащив его к пленнику, села напротив него. Всё это время она ощущала на себе пристальный настороженный взгляд, от которого мурашки по спине бежали. Мужчина смотрел на неё не как пленник — как пленитель. Марта старалась сидеть максимально непринуждённо, при этом ощущая, что её позвоночник, натянутый, будто струна, просто не даёт ей расслабиться.

— Кто вы? — холодно и без тени сомнения спросила Марта. Уж чего у неё было не отнять, так это умения говорить величественно и наполнять каждое своё слово силой. В её жизни было слишком много женщин, с которых можно было взять пример.

Глаза пленника сузились, а на его высоком лбу проступили морщинки. Тусклый свет одинокой лампы бросал жутковатые блики, делая его исхудавшее лицо с ярко очерченными скулами и выступающим вперёд подбородком подобием гипсовой маски. Мужчина усмехнулся.

— Оливер Кромвель{?}[Оливер Кромвель (25 апреля 1599 — 3 сентября 1658) — английский генерал и государственный деятель. Возглавлял армии парламента Англии против короля Карла I во время гражданской войны в Англии. Когда к власти пришёл Карл II, он потребовал посмертной казни Оливера Кромвеля. Его тело было выкопано из Вестминстерского аббатства, а отрубленная голова затем помещена на 6-метровый шип над Вестминстерским залом, где был ранее проведён суд над Карлом I.],— ответил он, а в его тёмных глазах заиграли чёртики.

То ли глупая ложь, то ли ирония, то ли насмешка — Марта так и не определилась, чего больше было в его словах.

— Неплохо сохранились, — подыграла пленнику девушка, подавшись вперёд. — Я не сильна в истории — сколько вам сейчас? Где-то 400 лет или уже больше? А шрам где?

Марта провела пальцем по шее, намекая на отсечённую голову.

— С каждым годом становлюсь лучше, как хорошее вино, — продолжил ухмыляться мужчина. Для пленника он был уж слишком спокойным и ироничным. — Для своих-то лет я и правда неплох. А что до шрама, то я с радостью бы показал — да вот только руки связаны.

— Неплохо было бы, если бы вы ещё и правду говорили, — Марта откинулась на спинку стула, ощущая, как спина предательски сопротивляется. Это была давняя проблема — каждый раз, когда Марта подходила к критической точке нервоза, её спина будто начинала жить своей жизнью, не давая ей свободно двигаться.

— А что такое «правда»? — он пожал плечами, а улыбка на его губах стала ещё шире.

— Вы не боитесь, — осенило Марту.

— Нисколечко.

— Ни меня, ни моего отца? — спросила Марта и только после поняла, насколько опрометчиво с её стороны было давать пленнику возможность понять, кто она такая.

— Надо же… дочь Алистера Рудбрига. Ты определённо могла бы быть опаснее своего отца, но есть одно «но» … — улыбка сползла с его лица бесследно, а глаза сжались в настолько тонкие щёлочки, что Марта засомневалась, мог ли пленник так хоть что-то видеть. — Вы с отцом совсем не похожи.

Общеизвестный факт. Они с Мегги были больше похожи на мать, чем на отца. Единственная их схожесть проявлялась в тонких губах с едва заметно опущенными уголками, что придавало их лицам вечный налёт печали. Хотя, возможно, мужчина имел в виду нечто другое. Марте, к примеру, и в голову бы не пришло держать человека в подвале.

— Если вы знаете, кто я, было бы неплохо, если бы я знала — кто вы, — Марта скрестила руки на груди. Её начинало раздражать его поведение. Она просто не понимала, зачем он отшучивается и пытается ломать комедию там, где это было неуместно. Девушка не могла представить себя в подобной ситуации, что уж говорить о вызывающем поведении.

Хотя уже то, что её отец мог держать в подвале человека, наталкивало на нехорошие мысли. Что, чёрт возьми, творил Алистер Рудбриг? Чем он вообще думал, связывая человека в подвале дома, где живут его дети? Ладно Марта, о ней он никогда особо не заботился, но Мегги…

Неужели он ни на секунду не задумался, что это может навредить ей?

Эти вопросы так же не давали Марте покоя, как и то, кем был человек, сидевший перед ней и внимательно изучавший её лицо.

— Зачем ты пришла сюда? — его тон был всё таким же игривым. — О… Неужели ты пришла освободить меня? Тогда почему не сделала этого ещё тогда, когда заходила сюда ранее? Утром, кажется?

Марта сжала руки в кулаки, её нервы были на пределе.

— Ваше освобождение зависит от ваших ответов на мои вопросы, — буркнула она. — Пока что у меня нет ни малейшего желания отпускать вас.

— Знаешь, твоё поведение наводит на мысль, что мистер Рудбриг даже не в курсе, что задумала его дочь. Сама-то не боишься, что папа по головке не погладит, если ты отпустишь меня?

«Как будто он хоть когда-то гладил меня по головке».

— Вы не хотите отвечать на мои вопросы? — спросила она, осознавая всю бессмысленность происходящего. Он не хотел сотрудничать, но и отпустить его она тоже не могла. Ведь первым местом, куда он пойдёт, непременно окажется полиция. А этого Марта не могла допустить никоим образом. Каким бы человеком ни был её отец, она не могла позволить Мегги стать дочерью психопата, похищающего людей.

— Мисс Рудбриг, знаешь, в чём между нами разница? — он сделал паузу, наверное, ожидая какой-то реакции от Марты, но та не пошла на провокацию. Она лишь молча смотрела на него. — Я знаю о тебе всё… абсолютно всё…

Марта ощутила, как где-то в глубине её души начинает зарождаться тревога. Нет, боялась она и раньше. Но слышать неприкрытую угрозу из уст пленника…

— Старшая дочь Алистера Рудбрига, преподавательница художественной академии «Мария-Роза». Что же ты там преподаёшь… — от его взгляда Марте стало жутко. Он следил за ней? — Ах, точно! Учишь малышей рисовать… И чем они думали, нанимая тебя на работу? Они хоть знают, кто ты? Нет, ну правда, кто тот человек, который додумался допустить теб—

— Надо же… — губы Марты искривились в лёгкой ухмылке. — Думаю, достаточно. Очень подробный рассказ, браво. Я даже в какой-то степени восхищена, хотя признаюсь, что довольно жутко слышать такие