и я просто не могла обойтись без допинга. Благодаря рекомендации психотерапевта я стала меньше курить, но совсем бросить, пока не получалось.

Глава 4

Я смело постучала в дверь и сразу вошла. Сэм лежал, развалившись на кровати прямо в ботинках, и смотрел телик. Увидев меня, он приподнялся:

— Принесла справку?

— Конечно, — я протянула ему желтоватый листок.

— Ммм, отлично. Иди, работай, че встала, — очевидно, в этот день он был без настроения.

— Надо поговорить, Сэм, — серьёзно сказала я, не двигаясь с места.

— Говори.

— До меня дошла новость, что ты устроил притон в кафе…

— Какой притон? Ты думаешь, че несёшь, Клэр?! — он заговорил тише, но в то же время эмоции били через край.

— А как это называется? Я в курсе, что официантки оказывают услуги за деньги некоторым посетителям. К тому же, меня саму чуть не купили! Что ты на это скажешь?

Ко мне вернулась нервозность. Меня буквально начало трясти от злости. И я уже не понимала, с кем говорю.

— Не суйся не в своё дело, Клэр, — с каменным лицом произнёс Сэм, — если тебе, конечно, дорога эта работа. Я всё решил, к тебе лезть никто не будет, если ты сама этого не захочешь.

— Мне не нравится это дерьмо, и я не намерена молчать!

Он рывком встал с кровати и пересек комнату, оказавшись рядом со мной.

— Угрожать мне вздумала? — на его лице заиграли желваки, но тело было неподвижным, лишь руки сжались в кулаках.

— Сэм… — спокойно сказала я. — Послушай, у меня нет цели сделать тебе плохо. Я просто не хочу оказаться в этом дерьме. Ты ведь знаешь, почему я все еще здесь.

Он неловким движением взялся за свой подбородок, потирая и пощипывая его. Его действия были нервными, неуклюжими, но то было нисколько не удивительно, потому что он любил побаловаться чем-то запрещенным.

— Черт, Клэр, — он потер глаза, — это бабки. Они нужны мне и девчонкам. Потерпи чуток, я подумаю, как все организовать, чтобы всем было хорошо.

— Реши как можно скорее, — я улыбнулась той самой улыбкой, которая действовала на него безотказно.

— Мы могли бы немного расслабиться перед работой… — его взгляд будто заволокло пеленой. — Ты сегодня выглядишь очень даже …

Он уже было потянулся, чтобы сорвать с моих губ поцелуй, но я мягко отстранила его.

— Я пошла работать.

Спиной я ощущала его внимание, но оно мало что для меня значило. Он был симпатичным парнем с темно-каштановым цветом волос, ростом чуть выше меня и миндалевидными зелеными глазами. В какой-то момент наши рабочие отношения перешли в нечто большее. Мы не встречались, и любви там никакой не было, скорее взаимная симпатия.

Кафе перешло Сэму в наследство от отца, когда тот умер от инфаркта. Сэм понимал, что недостаточно хорош, чтобы заниматься таким серьезным делом, но продавать «Гриновуч» он не хотел, и пришлось брать все в свои руки. Получалось скверно, конечно.

Когда у меня появились признаки депрессии наши взаимодействия сошли на нет. Он не понимал моего состояния и стал охладевать, впрочем, мне и самой это было уже не интересно. Я понимала, что эти отношения ни к чему не ведут.

Теперь же мне стало все равно. Все равно на то, что он прожигает свое здоровье веществами и портит жизнь сомнительными занятиями, главное, чтобы у меня от этого не возникало новых проблем.

Я не поверила его словам. Естественно, он бы ничего не решил. Он слишком слабохарактерный и упрямый. И раз это «дело» приносило ему дополнительный доход, он бы ни за что не согласился с ним завязать. Думаю, там были совсем другие деньги, не та мелочь, что он получал от кафе.

Я отработала этот долгий день и направилась домой. Мне было спокойно от того, что ничего плохого не произошло. Все работали в обычном режиме, посетители были адекватными и в этот раз не скупились на чаевые. В общем, это был нормальный день.

Дома меня тоже ждал небольшой сюрприз, но, наверное, самый приятный за последние несколько недель. Отец был на кухне и готовил яичницу с беконом, которая пустила по всей квартире наиприятнейший аромат, от которого рот заполнила слюна. Ясно было одно — папа трезвый, иначе бы не стал запариваться с приготовлением еды.

— Яичница на ужин? — спросила я, войдя в кухню.

Папа обернулся и жестом пригласил меня к столу.

— Я хотел отварить макароны, но не нашел их.… Кажется, надо сходить в магазин, а то нет ни овощей, ни фруктов.

— Макароны в верхнем шкафчике, — ответила я, — а в магазин схожу в пятницу, когда получу зарплату.

— Прости меня… — тихо произнес он, глядя на меня уставшими глазами.

Я вздохнула, опустил голову от бессилия. Сколько раз мне приходилось это слышать? Десять? Двадцать? Тридцать?

— Какой смысл в этих извинениях? — спросила, столкнувшись с его взором.

— Мне, правда, очень стыдно, дочь…

— Я знаю. Но надолго ли? Пару дней будешь трезвый, а потом снова все по кругу. Я устала. Мне хочется жить как все нормальные люди, а не носиться с тобой, — выпалила я.

Он виновато промолчал, а потом глотнул из своей кружки.

— Нужно что-то менять, пап.

Он продолжал молчать.

— Дай мне слово, что когда я найду деньги, ты ляжешь в больницу на лечение.

— Что? Но я не болен! — возразил он, поперхнувшись водой.

— В том то и дело, что ты болен и не видишь этого! Тебе кажется, что ты все контролируешь, но это не так. Тебе нужно лечиться, — слезно протянула я.

Мы оба понимали, что разговор не клеится и поужинать вместе, как нормальная семья у нас не выйдет. Поэтому я просто накинула пальто и шапку и вышла на улицу, чтобы немного подышать воздухом. В нашей квартире было слишком душно.

Сама не поняла, как забрела в район поликлиники, куда я ходила на терапию к доктору Бруксу. Я невольно вспомнила о нем. Мне хотелось докопаться, зачем подошел ко мне так близко, ведь, насколько мне известно, это своего рода вторжение в мое личное пространство. Но расспрашивать его я бы конечно не стала.

Ноги устали, и я решила присесть на ближайшую скамейку. Мимо меня проходили врачи, отработавшие смены. Они передвигались очень торопливо, садились в машины и тут же уезжали. Сквозь сумерки тяжело было рассмотреть их детально, они были как темные, непрерывно движущиеся пятна.

Вдруг на мое плечо легла чья-то тяжелая рука. Сердце от волнения и страха забилось сильнее. Его стук неприятно отдавал в ушах. Я осторожно обернулась и около нескольких