понимать, как их сажать,

Была на связи с тамадой,

К ней дважды приходил фотограф,

Уже с фамилией другой

Тренировала свой автограф.

Сбылась и девичья мечта!

Волшебный мир любой принцессы –

Готовы платье и фата

Для самой главной в жизни пьесы!

Она кружится с ними в танце,

Как будто Николай ведёт,

Блеск глаз и щёки все в румянце.

«О Боже, как же мне везёт!» –

Шептала нежными губами,

Судьбу благодаря свою.

Рисунок вальса под шагами,

Пульс слов: «Я так его люблю…»

Он абсолютно совершенный,

Мужчина жизни навсегда,

Он был единственным и первым,

Кому она сказала: «Да»!

Нет, не была она наивна,

Не замыкалась от людей,

Всегда открыта, позитивна,

Общаться просто было с ней.

Ещё она всех поражала

Универсальностью талантов.

Не важно, что ни начинала:

Балетный танец на пуантах,

Игру на струнных инструментах,

Дебют за шахматной доской –

Всегда была в аплодисментах,

С медалью только золотой!

Подруги тоже ей под стать:

Без зависти, амбициозны,

Готовы первенство признать,

Но в чём-то так же виртуозны!

Светлана в школе музыкальной

Окончила класс фортепьяно,

Так вот, играла гениально

И пела голосом сопрано.

Вторая же была спортсменка

Легкоатлетка-чемпион,

Чуть-чуть пацанка, имя Ленка,

Могла и спринт, и марафон.

По жизни гордой шли походкой,

Имели правильные цели,

Быть интердевочкой-красоткой28

Они уж точно не хотели.

И обе юмор обожали,

Столь острый, как клинка укол,

Ведь именно они прозвали

Брачующихся ЛидаКол!

* * *

До торжества немного дней,

У Коли кончились все сроки

К объединению семей

Без шума для него и склоки.

Успел проникнуться обманом,

Откладывая эту встречу,

Но всё-таки она настала –

У Лиды ужин в этот вечер…

И лжеотец у Николая

Отрепетировал подлог.

Спектакль первым открывает

Он, гостем перейдя порог.

Снимает макинтош29 и шляпу.

Уверенный, холёный, статный.

Чуть ли не ляпнул: «Вечер в хату30!»

Но вслух — по роли аккуратно:

«Ну, сын, представь нас, дорогой!»

Сам Лиде протянул цветы.

«Знакомьтесь, это папа мой».

«Ну что за голос сироты? –

Перебивает Майер Колю,

При этом руку жмёт Ивану, –

Для близких — просто Анатолий».

И дальше сеет ложь по плану:

«Прошу прощения, без супруги,

Она слегка недомогает,

Мигрень и женские недуги

Быть с нами здесь не позволяют.

Ты, Колька, знатный сорванец,

Такую отхватил невесту!

Ну прям мужчина, молодец!

У жизни рвёшь под солнцем место!»

Иван Давыдыч улыбался

Под впечатлением от свата,

Знакомства их чуть опасался,

А тут увидел прям собрата.

По первым фразам, поведению

Почувствовал, что в доску свой,

И непонятное волнение

Сменил умеренный покой:

«А я для близких всех — Иван,

И, может, перейдём на «ты»?

Пока ещё никто не пьян,

Всухую наведём мосты!»

«Согласен!» — вторил бывший зэк.

В ответ на шутку улыбнулся.

«А как же спутница навек?» –

Он снова к Лиде повернулся.

Она так и стоит с цветами,

Не смея старших перебить,

Любимый между их отцами…

Семья! Что лучше может быть?

Очнулась, звонко засмеялась,

Самоиронией полна:

«Да, что-то я разволновалась,

Заметьте, тоже без вина.

Пройдёмте, буду всех кормить,

И не судите меня строго!»

«Так я уже готов хвалить!» –

Не прекращая диалога

Добавил ролевой отец

И, увлекаемый невестой,

По сути — профессиональный лжец,

Пошёл занять в гостиной место.

Вот Коля слабым был звеном.

Притих, его съедала совесть.

Не Майер он, не фармазон31,

Не для него такая повесть.

Он только здесь стал понимать,

Что прав был Игорь — это ад

Любимым людям подло врать…

Однако нет пути назад…

Расположились. Стол в достатке:

Закуски, шуба, оливье,

Горячий борщ и кура в латке,

Десерт — пирог и курабье.

Поочерёдно Лиду хвалят,

Смакуя каждое из блюд,

Коньяк довольно быстро тает,

Отцы его, тостуя, пьют.

Хозяин слово взял вначале,

Сказал про выросших детей,

И что нет радостней печали

Ждать свадьбу дочери своей,

Как повезло ей с Николаем,

Поэтому благословил,

Чуть чокнулся фужерным краем

И залпом сто приговорил.

Через минуту Анатолий

Коньячный вызов принимает,

Словами выученной роли

Безукоризненно играет.

Благодарит он за приём,

Сказал, что рад подобной чести –

Быть в этом доме, этим днём!

Стеклянный звон — внутри по двести.

Общаются, знакомясь ближе,

Закалка не даёт пьянеть.

«Послание другу из Парижа»32 –

Высоцкого решили спеть…

Два папы быстро подружились,

Забыв невесту, жениха,

И те тихонько удалились

Побыть вдвоём не без греха.

Спасённый в своё время Дог

Урчит довольно в коридоре,

Взял что-то со стола, грызёт.

Семья практически вся в сборе.

* * *

В сознании, явно изменённом,

Везла Тамара незнакомку,

Рукой сжимая потаённо

Из платины в камнях иконку.

«Вам точно не нужны врачи?» –

Осмелилась она спросить.

«Веди машину и молчи!

И хватит это теребить!

Тем более, веры в тебе нет.

Зачем безбожнице икона?

Когда ты настоящий свет

Продашь за свет от телефона!

Меня ты больше не тревожь,

Вези к Таврическому саду».

У Томы пробежала дрожь

От этой речи и от взгляда.

Пронизывающий глубоко,

Какой-то неземной, холодный.

Красотка бы сейчас легко

Всё отдала из жизни модной,

Лишь бы забыть она смогла

Вид этих глаз и этот страх,

Сама который и везла,

Безвольно руль держа в руках.

В прострации, не зная, как,

Тамара довезла до места.

Дом угловой, напротив парк.

«Сейчас пойдёшь со мной, невеста!

Не удивляйся, я же знаю,

Что ты впервые влюблена,

Как раз таким и помогаю…»

Всё та же полная луна

Чуть подсветила незнакомку,

В глазах сменился гнев теплом,

Снимая Тому с жуткой ломки,

Наполненной незримым злом…

Забыв, что только что страдала,

В какой-то томной эйфории

Она послушно закивала,

И в полном раболепства стиле

Последовала вслед за той,

Кому с охотой подчинилась.

Парадный вход, этаж шестой.

Здесь женщина остановилась,

Открыла двери без ключа,

За ними — бесконечный холл,

Из освещения — свеча,

Бросающая тень на пол.

И эта тень была одна,

Зловещий силуэт огромный

Шёл по стене до потолка,

Замысловатый и неровный.

Тамара в сладком безразличии

Прошла за тенью в тусклый зал,

Где с затухающим величием

Остатком дров камин мерцал.

«Садись!» — хозяйка ей сказала,

Сама — напротив,