ты можешь использовать лошадь с вьюком и также быть вместе с ним… Понял? — спросил он Филиппа, не отрываясь от работы.

— Так точно Ваш… Выс… благ., господин полковник! — ответил Филипп с заминкой в словах обращения к начальнику, при новых порядках управления страной.

— Ну, идите! — сказал полковник Казбегоров и, улыбнувшись, подумал: «Начинается испытание в зрелости свободных граждан и женской храбрости в ударных группах, посланных на фронт Керенским, как политический маневр, Филипп и тот, бедняга, растерялся, что же мы можем требовать от женщин?»

И странно, к 10 часам утра большой и шумный город Рига как будто бы вымер по одному мановению руки. Парки, сады и улицы пусты. Не видно митинговой публики, нигде. Прекрасный пол, девицы, и партийные вожди, так храбро шагавшие по городу и много говорившие о завоеваниях революцией свободы, куда-то исчезли, попрятались в подполье, как мышки, чувствуя приближение «немилосердного ловца».

Тем временем события на фронте быстро развивались. Сообщения поступали одно другого печальнее. К 13 часам дня последнее сообщение гласило уже более внушительно — «Икскюльский наш сектор, 43-й армейский корпус, не удержался и чуть ли не весь удушен газами, или разбежался; уцелевшие остатки 109-й и 110-й пехотных дивизий отступают в Ульброк-Стопинском направлении; 186-й пехотной дивизии на фронте не существует. Три артиллерийские бригады приведены в молчание; 112, 33 и 44-я пехотные дивизии где-то левее, угрожая противнику во фланг, чем только на короткое время и задерживается продвижение его вперед в Роденпойском и Зегевольдском направлениях»… Генерального штаба полковник Казбегоров и начальник штаба генерал М. только посмотрели один на другого, не понимая причины отступления и уклонения влево, когда главные силы противника находятся еще на другой стороне реки Двины, которую он не может же так легко форсировать. Но скоро оба вспомнили время зимних боев в начале января, в районе Шлока: Кемерн — Кангарн — Смарди, и бесцеремонную беготню в тыл 11-го числа, с наступлением ночи, солдат 437-го и 440-го полков и поодиночке и большими или малыми партиями, и даже растерянность самого командира 437-го полка полковника барона Функа, который не сумел даже доложить начальнику 110-й пехотной дивизии, где его полк, и они поняли причину такого состояния соседнего участка фронта.

В то время над Ригой, высоко в поднебесье, появилось несколько германских аэропланов, а со стороны Олая на город полетели большой разрушительной силы «чемоданы» германских 20-дюймовых дальнобойных орудий. В городе во многих местах вспыхнули пожары: горит депо на станции Рига I и, черный дым зловеще окутал город. Поднялись в поднебесье длинные огненные языки в районах фабрик «Кузнецова», «Зассенгоф», «Илгецем» и «Проводник». Горят складочные места в портах за станцией Рига-Берег, и трескотней взрывающихся там патронов и других мелких снарядов разыгрывается на месте какого-то демона концерт. В Рижском заливе, в 4 километрах на горизонте против рижских дачных мест, появился русский сторожевой крейсер и своим беглым артиллерийским огнем начал громить противника во фланг. Заработала и артиллерия, защищающая подступы к Риге. Гремит артиллерия Усть-Двинских крепостных фортов, и периодически летят к германцам русские такие же «чемоданы» тяжелых орудий, укрытых на окраинах Риги. Поднялись в воздух несколько русских разведывательных «аппаратов» и «истребителей». Вокруг — грохот, шум, дым, огонь, ровно «царство адово» настало. Дома города колышутся. В поднебесье пасмурно, и маленький дождик начал крапать, равно — природа плачет. И вдруг — все потемнело, а в реке Двине вода побледнела. Улицы города пусты.

К вечеру 19 августа 1917 года оперативная сводка уже ясно говорила: «В Риге не удержаться, Икскюльский сектор уничтожен, а большая часть войск его разбежалась со всеми вождями-комитетами и от Центрального совета депутатами; и фронт на протяжении почти 20 верст чист для германцев. Город со стороны фронта хотя был трудно уязвим по стратегическим условиям, к тому же на фронте все еще продолжали быть 2-й Сибирский армейский корпус, 5-я Сибирская стрелковая дивизия в составе 4 полков и 1-я Латышская стрелковая бригада — 4 полка, — часть из них на самом фронте, а часть — в прифронтовом резерве, со значительной дивизионной Сибирской артиллерией и 2 батареями 38-й артиллерийской бригады, а вправо до Рижского залива — в полном составе 6-й Сибирский армейский корпус в составе: 1,5 дивизии пехоты (6 полков) с корпусной и дивизионной артиллерией, а также и другие вспомогательные специальные войсковые части, с Усть-Двинским крепостным гарнизоном… — но обход противником со стороны Икскюля вполне возможен был…

Скоро последовало общее распоряжение, конечно, роковое, страшное и грозное по своим последствиям для всех: «отступление» и «очищение Риги», а Икскюльский участок фронта передается, как дополнение, в ведение командира 2-го Сибирского армейского корпуса генерала Новицкого, и для ликвидации дыры снимается из рижского прифронтового резерва вся 4-я Сибирская стрелковая дивизия (13, 14, 15 и 16-й Сибирские стрелковые полки), 2-й Сибирский артиллерийский корпус, с дивизионной артиллерией и спешно перебрасывается, вместе с другими отдельными войсковыми частями (17-й уланский полк) со стороны Риги, во фланг противнику: установив новую линию от реки Двины по прямой — озеро Югла; далее, для линии фронта: Ульброк — имение Югла — имение Кангару (по реке Малая Югла) собираются остатки разложенных комитетами войсковых частей 109, 110 и 112-й пехотные дивизии (43-го армейского корпуса), а во фланг противнику со стороны Огры высланы 33-я и 44-я пехотные дивизии с артиллерией (45-го армейского корпуса). Задание: ликвидировать прорыв и пустоту Икскюльского участка. В крайнем случае удерживать противника хоть на несколько дней и тем дать возможность эвакуировать Ригу и отступить армиям на новые позиции, Венденские укрепленные высоты.

Чувствуя непосредственную опасность, солдатские комитеты армии, дивизии и полков против этого шага больше уже не возражали: подчинились молча, и тем новое задание было выполнено успешно. И началось же «великое переселение народов», а вместе с ним и армии, разлагавшейся от усилившейся агитации большевистских комитетов, управлявшихся секретными чужими людьми, агентами.

Оставление вообще почти без боя города Риги и важных стратегических подступов к нему, понятно, есть только небольшой, но очень характерный эпизод в сравнении с падением и разложением всего большого русского фронта. В этом эпизоде, как в фокусе, ясно видны физиономии наших, того времени, большевиков во главе председателя комитета 12-й армии Нахимсона и представителя от войск при нем провокатора Данишевского и других, лично на передовых позициях торговавшихся с вождями германских войск и свободно разлагавших русскую солдатскую массу, устраивая митинги на самых передовых позициях, в окопах и в тылу —