— А командированных проверяли? — Он взял стакан с компотом. Компот был холодный, что после других кафе подобного рода показалось ему даже удивительным.

— В «Топольке» всегда так, — Ларионов заметил одобрительный жест Корначева. — Что касается командированных, проверяли и их. Набралось 11 человек. Тоже ничего утешительного…

Они вышли из кафе, несколько минут шли молча. Первым заговорил Корначев:

— Юрий Трофимович, где была убита женщина? Ларионов развёл руками: — Если бы вы могли мне это сказать…

— Я не так спросил — поправился Юрий. — Ведь Жигулева была убита не в машине?

— Похоже, что так. На сиденье никаких следов крови.

— Значит, труп перевозился в багажнике?

— Там есть кровь, совпадающая по группе с кровью покойной, несколько небольших пятен. По этим следам можно предполагать, что машина была лишь средством доставки тела, а убийство произошло в другом месте.

У здания милиции они расстались, договорившись созвониться, когда Корначев ознакомится с материалами дела во всех подробностях.

В кабинете было душно. Юрий отдернул шторы и открыл окно. Перрон опустел, выжженный июльским солнцем потрескавшийся асфальт. На площади оживление царило лишь у единственной цистерны с квасом.

«Пока кружку — другую выпьешь, как раз день и закончится», — подумал Корначев. Но эта мысль, столь уместная в жару, покинула его, когда Юрий вспомнил о колодце во дворе.

Томясь от жажды, он выбежал во двор, как увидел прокурора и Татьяну.

— Становитесь в очередь, Юрий Владимирович, пригласил Белозеров. — Самое время пропустить по глотку родниковой. Вы пообедали?

— Да, и неплохо. В кафе «Тополек», по совету Тани. Вместе с Ларионовым ходили.

— Начали устанавливать контакты, — удовлетворенно кивнул Белозеров. — Ларионов мужик цепкий. За это дело взялся с азартом. Но теперь, похоже, его энтузиазм начал остывать. Недели три назад ездил в Москву. А сейчас все на месте торчит, занимается текущими делами, которых тоже хватает. Надеюсь, ваше появление его расшевелит.

— Похоже, Ларионов сделал все возможное. По крайней мере, на сегодняшний день, исходя из фактов, которые были в его распоряжении, — дипломатично заметил Корначев.

В кабинете Белозеров доверительно сообщил Юрию, что руководство области обеспокоено столь длительным расследованием по делу. Даже личность покойной до сих пор не установлена. И это несмотря на все усилия Тропникова, Ларионова и его, Белозерова.

— С моей стороны, — самокритично сказал прокурор, — нетактично спихивать Жигулеву на вас, фактически нового человека. Но сейчас отпускной период, лето, и наличных сил просто не хватает. Область своих людей тоже не дает. Наш зональный прокурор хотел поручить ведение дела моему заму. Тут он заболел, сейчас в Кисловодске. И вот неожиданно появляетесь вы. Может быть, я и дал бы вам неделю на раскачку, но в пятницу звонил Бердичевский, предупредил о вашем приезде и официально предложил поручить расследование вам.

— Разве я, в принципе, могу быть против? — Корначев взглянул на Белозерова. — Наоборот, весьма ценю ваше доверие.

Юрий добавил, что делами по убийствам ему приходилось заниматься и раньше. Конечно, тут случай особый. Он предполагает съездить в Москву к Тропникову, все-таки Виктор вел расследование несколько месяцев. Но прежде хочет переговорить с районным судебно-медицинским экспертом.

— Возражений не будет, — заверил Белозеров. — Опасность в другом. Каждый день отделяет нас от того момента, когда была убита Жигулева. Мы сбились с ритма, потеряли темп. Пройдет лето, потом будет еще труднее. Впрочем, на сегодня хватит о делах, займемся вашим устройством. Я переговорил с директором гостиницы. Пока дает в долгосрочное пользование отдельный номер, правда без удобств. Вас это устроит?

— На большее трудно рассчитывать. Думал, если дадут комнату в общежитии на двоих, и то хорошо, — признался Корначев.

— Забота о кадрах — вещь наипервейшая для начальства, — отшутился прокурор, которому понравилась покладистость нового следователя. — Получит Витюша жилье в столице, вам его однокомнатная перейдет по наследству. Вы налегке или с вещами?

— Два чемодана и саквояж в камере хранения.

— Что ж, берите машину и езжайте. Перевозите вещи в гостиницу, устраивайтесь.

Вот так прошел для следователя Корначева первый день работы на новом месте. В гостинице он не успел прочесть и пары страниц из книги Торвальда «Сто лет криминалистики», которую ему перед уходом подсунула Татьяна, как сон сморил его. Спал Юрий крепко, без сновидений.

Артур Христофорович Казарян проклял тот день и час, когда решился купить автомобиль. О машине он подумывал давно, и, получив согласие жены, подал заявление в профком, встал на очередь. Ждать пришлось сравнительно недолго, не прошло и года, как он стал обладателем новых «Жигулей». К тому времени Артур Христофорович успел окончить трехмесячные курсы, получил права, и в начале зимы влился в миллионную армию столичных автолюбителей.

Приятели считали, что Арику, так называли его близкие, повезло. Машину купил быстро, в последний момент успел втиснуться в гаражный кооператив. Тут Артуру Христофоровичу помог случай. Один из его сослуживцев, некий Багрянский, живший в соседнем подъезде, увидев Казаряна утром во дворе, попросил подкинуть до института. За пятнадцать минут езды Багрянский поведал соседу о том, что надумал поработать в геологоразведочной партии где-то в Сибири, скоро уезжает. Узнав, что у «Жигулей» нет постоянного «местожительства», он предложил свою очередь в гаражном кооперативе. Странно, но Багрянский оказался несовременным человеком. Он не потребовал от Казаряна ничего взамен, лишь высказал пустяковую просьбу, которую Артур Христофорович мог выполнить и без кооператива. Багрянский попросил его по-соседски присматривать за своей холостяцкой квартирой, при отъезде обещал оставить ключи.

В один из дней Багрянский познакомил Казаряна с председателем кооператива. Они пообедали втроем. Этого оказалось достаточно, чтобы председатель согласился записать его в кооператив на место Багрянского. Тут не могло быть двух мнений: либо Казарян чем-то понравился председателю, либо Багрянский имел на него весьма существенное влияние.

Все, казалось бы, складывалось для Артура Христофоровича великолепно на ниве автолюбительства. Но однажды декабрьским утром «Жигули», купленные всего-то два месяца назад, пропали. Почему выбрали именно его машину, а не любую другую, Казарян объяснить не мог. В тот солнечный день, когда он, выйдя из подъезда, не обнаружил темно-синих «Жигулей», перед их домом стояло добрых два десятка машин разных моделей.

Казарян заявил о пропаже в милицию. Прошел день, другой, третий… На четвертые сутки он отправился в МУР, в отдел по расследованию угона автомашин.

Его приняли, выслушали, обнадежили. Даже выдали справку на работу о пропаже автомашины. Казаряну она была кстати, так как два дня он на службу не выходил, переживая случившееся. На третьи сутки боль утраты и обида несколько поутихли, и к обеду он появился в институте. Их завлаб, человек вспыльчивый и некоммуникабельный, на этот раз понял своего сотрудника. Он велел Казаряну составить заявление об отпуске на два дня за свой счет, тут же подписал его.