дело. Вещей, в общем-то, было куплено немного, но и этого для начала хватало. Более того, больше покупать ничего не хотелось. Он поймал себя на мысли, что если бы даже у него еще и оставались какие-то серьезные деньги, то он все равно бы на этих покупках остановился. Оскомина на приобретение новых вещей, присущая любому освобожденному из заключения, была удачно сбита.

Вообще, он всегда считал, что человек должен уметь ограничивать свои потребности. Своим бывшим ученикам любил рассказывать о знаменитом завещании полководца Александра Македонского. Великий Искандер, чувствуя приближение смерти, велел своим приближенным, чтобы во время похоронного ритуала, когда его тело будут нести на носилках к месту вечного упокоения, левую руку почившего опустили на пыльную дорогу.

— Зачем? — с ужасом вопрошали покорные слуги.

— Чтобы народ знал: сколь ни велик был покойный полководец — полмира превратил в царство свое, не ведал счета богатствам своим! — но на тот свет лишь горстку пыли смог загрести сникшей рукою своей, — отвечал умирающий царь, и горькая истина открылась им в тихих словах его.

Еще в студенческие годы Василий Иванович увлекся изучением жизни «полководца всех времен и народов». Ему казалось, что в жизненном пути Искандера Двурогого таится ответ на главный мучивший его вопрос: во имя чего следует жить? Что есть самое важное в этой жизни?

Александр Македонский был загадочным человеком. Он мало прожил, но навсегда остался в памяти человечества. Тайны сопровождали его буквально с первого дня существования на свете. Говорят, когда царица — мать, с мелово-бледным лицом, усеянным каплями холодного пота, металась в жарких предродовых схватках, и просторное ложе казалось ей тесным, а старая повитуха, как слепая птица, в жутком волнении натыкалась на кресла в поисках своего нехитрого инструментария, сквозь плотный кордон охраны сумел пробиться к роженице придворный астролог.

Валясь на колени и задыхаясь, он стал умолять повелительницу задержать роды хотя бы на пятнадцать минут. Из его сбивчивой речи следовало, что последний, только что составленный гороскоп — а он самый верный — показывает рождение мальчика. И если он родится через четверть часа, то его ждет удивительная судьба: он проживет 99 лет и покорит Вселенную.

— Не могу… — обреченно прохрипела царица, — скажи, что его ждет, если я — сейчас…

— Тридцать три года и царство — в полмира, — упавшим голосом отвечал оракул, и вскоре услышал резкий крик новорожденного.

Будущий полководец узнал об этом, когда ему исполнилось 13 лет.

— Торопись, сын мой, — сказала ему мать, — твои часы спешат…

После долгого молчания мальчик спросил:

— Где он? Я хочу его видеть.

На это мать не ответила. Лишь мягко сомкнула длинные черные ресницы. И только спустя некоторое время сыну удалось узнать, что день его рождения стал днем смерти провидца — царица не умела прощать.

Собственно, Александр не сильно верил в предопределения. но задачу поставил перед собой с учетом услышанного. Действительно, прожить долгую жизнь — дело неопределенное, там посмотрим, но завоевать целый мир — вполне в его силах, так что нельзя терять ни минуты!

Не сложилось. Древние астрологи умели составлять верные гороскопы. И весь мир покорить не удалось, и часовой механизм его жизни, отстучав предсказанные 33 года, вышел из строя. Но полмира к своим стопам Македонский поверг. И вошел в историю человечества, прежде всего, как великий воитель. Хотя современные исследователи утверждают, что у него была еще одна, менее кровожадная, возможность войти в историю: в качестве великого ученого.

Оказывается, сохранились хроники его летописцев, которые свидетельствуют, что как-то прекрасным утром, когда все дышало желанной прохладой, молодой полководец, завершив утренний туалет, присел на корточки возле царского походного шатра. Он сорвал хрупкую соломинку, прикусил ее крепкими белыми зубами, с удовольствием взирая на чудный вид дальних гор, растворяющихся в синеватой туманной дымке, повертел ее в руках и вдруг заметил маленького муравья, бегущего по своим делам вверх желтого стебля. Затем Александр, не дав насекомому достигнуть вершины, ловко перевернул соломинку и с удивлением обнаружил, что муравей снова побежал наверх. И сколько раз он потом ни перевертывал былинку, столько же раз муравей неутомимо продолжал подниматься к своей недосягаемой цели. Наконец, ему надоела эта игра с упрямым муравьем, и он отшвырнул соломинку в сторону. Казалось бы, пустяковый случай, но добросовестный летописец, подробно описав его, дал тем самым возможность современным ученым утверждать, что если б Македонский всерьез озаботился вопросом непонятного поведения муравья, то он бы, безусловно, стал основоположником науки, которая получила свое развитие лишь в середине двадцатого века и громкое название: «теория поведения».

Были и другие интересные события в жизни прославленного полководца, но, увы — ответов на свои вопросы из его биографии Василий Иванович так и не получил. Разве что, решил остерегаться сверхзадач и довольствоваться в жизни малым.

***

Гл. 3

Для того, чтобы попасть в следующее, заранее запланированное им место — городскую баню, нужно было пройти через рынок. Как всегда, в это время года он был переполнен. За прилавками находились в основном женщины. (1983 год, у власти генсек Ю. Андропов, повсеместное наведение порядка). Ни одного мужчины восточной наружности в кепке-аэродроме он не увидел. Раньше их было много. Печальные, они стояли возле груд цитрусовых, цепко провожая несостоявшихся покупательниц, особенно молодых и красивых, масляными глазами.

Цены они заламывали дикие, но лишь стоило подойти и прицениться цветущей соблазнительной женщине, желательно, полной комплекции, как пылкие любвеобильные сердца их начинали таять, подобно рыхлому снегу на солнце, и цены немедленно приобретали явную тенденцию катиться вниз. И горе, горе в тот миг их многочисленным домочадцам, верно ожидающим своих кормильцев в далеких кавказских республиках!

В эти ряды любила забегать Валя, и ей, как правило, удавалось покупать экзотические оранжевые плоды по цене близкой к государственной, а иногда и ниже. Правда, выкладывая дома из сумки на кухонный стол крупные апельсины, она выглядела несколько разгоряченной, и глаза ее казались как бы в тумане, но Василий Иванович этого не замечал.

Сейчас на этом месте сельские бабки продавали прозаическую местную зелень, смачно сплевывая шелуху жареных семечек и вполголоса переговариваясь о чем-то своем. Цитрусовых не было и в помине.

— Гниют, наверное, в южных республиках, — подумал Василий Иванович, и вдруг осекся: прямо на него шла, по-утиному перебирая толстыми короткими ногами, дворничиха баба Нюра. Она несла немыслимых размеров хозяйственную сумку из потрескавшегося рыжего кожзаменителя, плотно набитую и, судя по ее наклону в сторону клади, достаточно тяжелую. Василий Иванович эту женщину недолюбливал с детства. Возможно, это чувство перешло к нему от матери. Встреча