- Да. На ней метка. Хлызня. Значит, вернется…

Вряд ли тварь настолько осмелела, чтобы пойти по следу, скорее уж она предпочтет дождаться ночи…

- Надо её спасти! – воскликнул Лялечкин.

- Надо за ней следить.

И радоваться этакой удаче, потому что искать хлызня, если тот решит затаиться, можно до скончания веков. А Елизар очень не хочет застрять в этом мире надолго.

- Присматривать, - он попытался донести мысль до Лялечкина. – И спасти, конечно. Просто будь рядом. И если вдруг что-то не так… доложишь.

Потому что мало ли…

Вдруг тварь всё же рискнет? А сейчас, в такой толпе Елизар её просто не почувствует. А вот хлызень Елизара – очень даже.

Вид у Лялечкинского родственника был так себе. Он и при первой-то встрече впечатления не произвел. А теперь и вовсе. Бледный, красноглазый и пот по вискам катится. Короткие волосы дыбом встали. И цвет тоже странный, серый, словно пылью припорошенный.

Не в цвете дело.

А в том, что дышал новый знакомый сипло.

И надо бы ему к врачу. А Елене – избавиться от дурной привычки помогать всем и каждому. Вот просили её? Не просили. А она всё равно со своей помощью влезла. И что теперь? А теперь тащит этого непонятного типа в свою заветную комнатушку при морге.

Нарушая все существующие инструкции.

И в очередной раз поступаясь здравым смыслом.

В конце-то концов…

Елизар покачнулся и споткнулся, а из носа потянулась тонкая струйка крови.

- Вам врача надо! – Елена представила, что он вот возьмет сейчас и помрет.

Не то, чтобы её пугали трупы, но… девать-то его куда?

- Ерунда, - Елизар перехватил переносицу пальцами. – Бывает. Я… может, тут посижу. Вы идите.

Не хватало!

- Лялечкин. Бери своего дядю…

Елена мысленно прикинула остаток на карте и со вздохом вынуждена была признать: на такси-то хватит, но вот дальше что-то думать придется.

Ладно, как-нибудь потом.

Придумает.

У Катьки займет, не впервой. И подработку… стыдно, но те же рефераты… главное, чтоб самой потом их же на проверку не принесли.

Благо, такси нашлось сразу и Елизара, который побледнел еще больше, удалось усадить в салон. Нос ему Елена заткнула комком бумажных платков. А он и не сопротивлялся. И потом тоже, когда Елена вела его кружным путем – не хватало, чтоб кому на глаза попался, особенно Селимову, который Елену явно недолюбливает и о любом её опоздании доносит начальству – тоже не сопротивлялся.

А вот в морге ожил.

Прямо так сразу.

Огляделся.

С прищуром… и главное, ни тени брезгливости. А Елена вдруг поняла – чем от него пахло. И почему запах этот показался ей таким… родным и успокаивающим. Моргом. Правда не нынешним, а старым, тем самым, в котором прошло её детство.

- Спасибо, - произнес Елизар. – Мне, право слово, неловко, что вам пришлось со мной возиться.

- Здесь, - Елена толкнула дверь, за которой по плану значилось хозяйственное помещение номер два. Но поскольку для обычных нужд хватало и первого, Елена заняла второй под свои нужды.

И прежний декан ничего-то дурного в том не видел.

А нынешний…

- Вы можете отдохнуть.

Она потрогала лоб, убеждаясь, что жар отступил.

- Потом, если соберетесь уходить, позвоните.

- Позвонить?

- У дяди нет телефона, - Лялечкин, маячивший где-то позади, подал голос. Голос дрожал и сам Лялечкин был пугающе бледен. – Он…

- Потерялся, - буркнул Елизар. – Я, если вы не против, полежу… немного. Еще раз извините. Не думал, что настолько… плохо.

Он осторожно опустился на топчан.

- Лялечкин, у тебя первой пары все равно нет, так что… присмотри за дядей.

- Спасибо, Елена Петровна.

- Заодно можешь повторить… если вдруг кто начнет вопросы задавать, говори, что пустила готовиться к практикуму. Или отработку назначила.

И ушла.

Потому что…

Просто потому.

Тем более готовиться нужно было не только Лялечкину. Сегодня, как назло, сдвоенная пара у второй группы первокурсников, которые, кажется, задались целью довести Елену до нервного срыва. И главное, нарочно же, поганцы, но…

Елизар проводил женщину взглядом.

Посмотрел на Лялечкина и сказал:

- Иди. Готовься… много тут некромантов?

- Только я. Вы… ложитесь.

- Лягу, - Елизар скинул ботинки и со стоном упал на кушетку. Вытянуться не получилось бы и у Елены, которой, собственно, кушетка и пахла. Такой вот слабый цветочный аромат духов.

Приятный.

И отвлекающий.

- А остальные кто?

- Так… целители… должна была быть смешанная группа. Но почти все некроманты выбрали практику в Такх-рава.

Темный мир.

Специфическое местечко, но да, для практики первого курса вполне себе подходящее. Нежити много, но вся мелкая и не особо опасная.

- А ты?

- Так… получилось.

У кого именно получилось «так» Елизар выяснит. Когда вернется.

- Расскажи.

- О мире? Технологический. Безмагический, хотя скорее нейтральный…

- Это я и без тебя понял. О женщине.

- Елене Петровне?

- А есть другие?

- Много, - Лялечкин осторожно опустил сумку на пол, осмотрелся и предложил. – Давайте я вам чаю сделаю. Сладкого.

- Сделай.

- Елена Петровна… она очень строгая. Но справедливая. Правда, наши её доводят.

- Целители?

Лялечкин кивнул.

Он щелкнул чайником, достал кружку, белую и с котиками, вида совершенно несерьезного. И чай насыпал крупный. Кипятка плеснул… все же в технологических мирах была своя прелесть. А ещё – сахар кубиками. Елизар сунул два под язык.

Слабость отступала.

Нехорошо вышло. Некрасиво. Елизар шмыгнул носом. Потом сжал в кулаке салфетки с кровью и направил силу. Не хватало разбрасываться. Пепел он аккуратно стряхнул в мусорное ведро. Меж тем Лялечкин подвинул кружку. И чай заварил крепкий.

Толковый паренек.

Хоть и художник.

- Что здесь вообще делают?

- Так-то считается, что здесь неплохо развита медицина. Именно практическая часть, - Лялечкин аккуратно примостился на краешек стула. – Есть много интересных направлений… сюда и старшие ходят практиковаться, и даже в ординатуру… это звание местных. Главное, что сам мир – условно безопасный, с низким уровням внутренних конфликтов.

Это да.

Это важно…

- Но историческое прошлое бурное. Отсюда и массовые захоронения. И эпидемии были. И даже некроочаги… так в сопровождающей листовке писали.

Надо будет почитать на досуге. Листовку Елизару тоже сунули, вместе с прочей шелухой, в которой тоже стоило бы разобраться. И он бы разобрался, не будь так зол.

И разберется.

Головная боль отступала, а вот слабость никуда не