Вадим Сорин закончил писать, поставил жирную точку и на мгновение задумался. Затем, решив все же не ставить свою подпись, свернул клетчатые тетрадные листы и нервно заходил по комнате в поисках надежного места для сокрытия опасной рукописи. Внезапно, он остановился перед висящим на стене зеркалом, на него смотрело лицо человека, напуганного собственным безрассудным поступком. В следующее мгновение, он ощутил желание порвать и сжечь свой многомесячный труд.

С трудом пересилив страх, снял со стены старое зеркало – сподвижника их с братом детских игр. В нем между стеклом и деревянной рамой имелось отверстие, в котором они прятали запрещенные родителями предметы. Пустота в зеркале служила братьям тайником для игры в переписку подпольщиков, борющихся с ненавистными капиталистами.

Вадим привычно легко отогнул четыре металлических скобы в углах зеркала и аккуратно вытащил стекло. Перед тем, как спрятать рукопись еще раз прочитал название: «Десять сомнений». Положив исписанные листки внутрь деревянной рамы, вставил зеркало и, укрепив скобами, повесил на прежнее место. Ему казалось, что найти более надежного тайника в квартире просто невозможно. О нем знал только Михаил, который никогда его не предаст. Подвергать брата опасности, посвящая в свои сомнения, Вадим не хотел. Но ему было жалко, что никто не узнает об его смелых идеях:

«И чего мне бояться? Я же не злобный антисоветчик. Просто анализирую экономическое положение в стране. Надо показать кому-нибудь свой труд и узнать непредвзятое мнение. А для этого подходит лишь мой товарищ Жорка. Правда, он дуется последнее время на меня из-за Людмилы. Но это дело поправимое: найдет себе другую девушку. А мое доверие к нему поможет растопить лед отчуждения между нами».

И Вадим поспешил во двор. Выйдя из подъезда, увидел Георгия, раскачивающего Людмилу на качелях. На мгновенье, в сердце Вадима, кольнула ревность. Но он поспешил осадить себя: «Надо же, я комсомолец, а позволяю глупому чувству себя тревожить. Да и чего это вдруг я за беспокоился? Люда давно уже предпочла меня, и, в конце концов, она вечерами да боли в губах целуется со мной в подъезде. Так что шансы у Георгия невелики».

Вновь обретя прежнюю уверенность, Вадим направился к друзьям. Заметив его, Людмила призывно махнула рукой:

– Иди сюда! Послушай, как Жора рассказывает о своем преподавателе физкультуры в техникуме. Этот чудак целый день заставляет их лазить по канату. Вот умора.

Вадим подошел и встал рядом. Как только качели приблизились, он опередил друга и сам сильно толкнул доску с привязанными к перекладине веревками. Людмила взвизгнула от страха:

– С ума сошел, Вадик! Давай останавливай качели, и пойдем пройдемся по Арбату. Если есть деньги, то зайдем в кинотеатр и посмотрим фильм «Подруги» с Жеймо. Я безумно люблю эту актрису. Недавно мне подружка подарила ее фотографию в альбом!

Вадиму этот фильм смотреть не хотелось: он его знал наизусть. Но у Георгия оказались деньги, и он не мог отказаться. После окончания фильма, прошлись до Арбатской площади и вернулись обратно к дому. Людмила скрылась в дверях подъезда, а ребята подошли к продавщице газированной воды. Угощал Георгий. Выпив сладкий шипучий напиток, Георгий сочувственно спросил:

– Ты чего сегодня такой хмурый? Даже и двух слов за день не сказал. Случилось что-нибудь? Или к своей Людмиле приревновал?

– Не говори глупости. Дело совсем не в ней. Я хочу поделиться с тобой одной важной тайной. Ты мой друг с детства, и у нас никогда не было секретов. Мне нужно узнать твое мнение. Я написал статью «10 сомнений». Хотел послать ее в газету «Правда». Но боюсь выглядеть глупцом. Ты сможешь ее прочесть и оценить, что у меня получилось?

– Конечно, давай свою статью.

– Пойдем ко мне домой. Я тебе ее покажу.

Заведя приятеля в свою комнату, Вадим вытащил из зеркала исписанные листки и положил перед Георгием. Тот принялся читать. Закончив, сморщил веснушчатый нос и недовольно процедил:

– Ты еще в школе был занудой. А теперь у тебя окончательно шарики за ролики зашли. Думаешь, ты у нас один умный, а товарищ Сталин и правительство ничего не понимают? Сомневаешься в пользе колхозов, считаешь уравниловку в зарплате несправедливой, предлагаешь выпускать больше товаров для личного быта. Это капиталистические бредни. Не знаю, каких лекций ты в своем институте наслушался. Сожги эту антисоветскую чепуху. И никому больше ее не показывай!

Вадим обиженно хмыкнул:

– Зря я дал тебе читать эту статью. Ты всегда мыслил прямолинейно правильными лозунгами. Тебе даже «Муху-цокотуху» надо было три раза подряд объяснять для уяснения смысла происходящего.

– А ты не мни себя непризнанным гением. Сам написал вредную чепуху. Надо же такой хороший день испортить. Смотри только Людке этот свой опус не показывай, а то она от тебя навсегда отшатнется.

Вадим вернул рукопись за зеркало и вновь повесил его на стену. Он жалел, что показал статью приятелю. Вместо укрепления доверия, теперь отчуждение в их отношения только усилилось. С этого дня Георгий начал избегать общения с другом. Вадим с тревогой замечал, как Георгий все чаще стремится встречаться с Людмилой в его отсутствие. Однажды, встретив друзей во дворе, Вадим упрекнул их за долгое отсутствие:

– Слушайте, вы бы хоть предупреждали заранее, если куда-то собираетесь сходить без меня.

Людмила в ответ кокетливо пожала плечами:

– Разве мы как в армии, обязаны тебе докладывать? Выдалась свободная минута, мы с Жорой прогулялись до «Восточных сладостей». Томатного сока попили. В чем наша вина? Или ты ревнуешь?

– Делать мне нечего! Только могли бы меня дождаться. Ты вот обещала съездить со мной в парк культуры. Давай, прямо сейчас и поедем.

– Я не знаю. Только что пообещала Георгию зайти к нему домой и посмотреть его коллекцию марок.

– Ну, тогда выбирай: либо со мной в парк, либо через лупу рассматривать портреты знаменитостей прошлого.

Услышав в тоне приятеля непримиримые нотки, Людмила без колебаний приняла решение:

– И вправду, в парке будет веселее. Поехали с нами Георгий.

– Нет у меня сегодня денег на проезд. Гуляйте без меня.

И резко повернувшись, Георгий пошел прочь. Он окончательно понял:

«Люда демонстративно показала мне, с кем хочет дружить. Ах, если бы Вадька совсем исчез из нашего дома и чудом испарился в воздухе от стоящей на улице невыносимой жары. Этому отличнику всегда везло, а мне, едва проскочившему в техникум, она дала отставку. Наша жизнь даже при социализме не всегда справедлива. Стоп! Я начинаю думать как этот антисоветчик, написавший грязную статейку против руководства страны. Если бы товарищи из НКВД узнали об его творчестве, то загремел бы из Москвы, в двадцать четыре часа, и следа бы от него не осталась. А что, если…?»

Пришедшая в голову мысль поразила Георгия простой устранения соперника. Но он поспешил ее отогнать, испугавшись подлости возможного решения. Но в последующие дни Людмила избегала общения с ним, подчиняясь ревнивым требованиям своего избранника. И Георгий все чаще возвращался к намерению написать донос на своего некогда приятеля. Теперь этот шаг уже не казался ему подлостью: