или выбрасывать.

Noli me tangere

(Не прикасайся ко мне – лат.)

Темнеет гора, гроза – как «осанна!».

Рыдает Мария в тоске.

Приходит садовник с мотыгой в руке

под рукой Тициана.

***

Пауза – глаза соединяет?

***

От тяжести

заснеженной рощи –

убегает вода.

***

Я иду по улице,

где по бокам – деревья.

дома, оконца, в них – лица,

как на часах – время.

Я живу в домике

под красной черепицей,

он похож на томик

мечтателя Ницше,

потому что утром,

как надежда Фрица,

встаёт Заратустра

и идёт по улице,

и кружится в танце,

и смеётся в лицах.

Я иду по улице,

которая не кончается.

***

Белое солнце.

Тяжело поднять глаза –

посмотреть на женщину.

***

Две ладони.

Перекатывают

красное яблоко.

***

Проросшая в окно

яблоневая ветка.

Тени на стене.

Натюрморт

Ограничиваюсь чашей томатов,

нарезанных в подсолнечное масло.

Укроп, зелёный лук, перец…

***

Красота и сила – Микеланджело.

Красота и тайна – да Винчи.

Дважды красота – Рафаэль.

***

Улыбается Ваня Мане,

улыбается Маня Ване.

Тёплая вода в ванне.

***

Полёт ласточки.

Острый взгляд.

Мазок Мазаччо.

***

Сначала радостно, потом печально

Ева кричала.

Ей, как скрипке валторна,

Адам вторил.

Художник Еве закрыл места,

округлил рот Еве.

Искривились в улыбке уста

дремавшего на дереве.

***

«Размножайтесь, наказ нам дал он, –

секс не вреден, на самом деле».

Но зачем каждый день Адаму?

Ладно уж Еве…

«Пейте воду и жуйте манну,

ваше всё, что растёт на дереве…

Но зачем тогда нож Адаму?

Ногти – Еве?

Знаем, что богами не станем,

хоть умри с процедурами.

Но зачем замешал на обмане

глину тот, кого мы придумали?

***

И Пётр отсекает Анании руку,

и катятся деньги по нищему кругу.

И годы кровавя, и славой звеня.

По кругу. До мёртвых тебя и меня.

***

Сладко только песку в Сахаре.

Колыбельная

Ты слышал, как пели кони в загоне?

Совы кричали слово за словом?

Заснули медведи, заснули косули,

заснули даже в Донбассе пули;

улыбки заснули на маленькой скрипке,

а зайки у нас во дворе на лужайке.

Мячик в воротах спит после матча

Динамо – Шахтёр в голубой панаме,

и умолкли маты.

Устали даже пески в Туркестане,

книги – читаться, качаться – фиги,

мирно спят все игрушки в мире.

В рубашке новой спит и Степашка,

марципашка марципанов,

атаманов атамашка.

***

Рождённый столетием раньше,

авансом, считай, незаконно,

ни богом, ни чёртом, ничем

твоего не нарушу покоя,

ни светом, ни ночью

тебе не приснюсь,

я пройду стороною.

Твой крест уже занят

и я ухожу восвояси

в белый бред, в жёлтый дым,

на тифозную койку –

Бах,

Моцарт,

Бетховен,

Босх,

Джотто,

Рублёв,

Микеланджело,

Гойя…

***

Звенят хором

новорождённые.

Все – Иисусы.

***

Возвращаюсь в дом –

ветер, дождь. Забыл

зачем выходил.

***

Напалмом слизало

солнце небо.

Пепел ветра.

А с другой стороны

Волхвы навалили немало.

Чего ему не хватало?

***

В лесу тропинка.

Строчит строчку

дятел.

***

Ночь в небе.

Звёзды в небе.

А там – что?

Поэту

Утро выкрасит нежным светом

дворик, лавку, лужайку роз,

недокуренной сигареты

запах груб, как вопрос.

Мир звенит, как сонета струна,

день стоит, как порожняя память.

Чистый воздух колеблет сосна,

и ещё никого не распяли.

На коленях пригорка дыши,

слушай сна тростниковою ложь.

Белый ангел из жёлтой машины

улыбается: «Аве бомж!».

***

Смог над Лондоном,

копоть над Парижем,

над Шанхаем

сажи пелена.

Хоть и Бог я, -

ни хрена не вижу,

и в очках

не вижу ни хрена.

***

Он любил всех

без исключения.

Не поверили.

Он любил всех

одной страстью.

Не приняли.

Он любил всех

без усилия.

Не простили.

***

Постепенно отбрасываю лишнее:

кости, зубы, волосы,

желудок, женщину…

Маньеризм

Два ангела богоподобных

и женщина, что без греха,

и грудь колышется слегка,

волов упитанные морды,

волхвов сияющее золото,

открытый рот у пастуха,

стоят одетые и голые…

И длинношеяя Мадонна,

по сути, тоже неплоха.

***

Ему хватало

власти, крови, сапог и

военного френча.

***

Младенец, распятый

на коленях, спит.

Ещё не время.

Первое чудо

Красное вино

в узкогорлых кувшинах.

Праздник в Кане.

***

Я дал тебе век,

а ты просишь день,

который вечность.

Январь

На лавке.

Ничего не трогаю.

Хочу гречки или хлеба.

Борода косматая бога

свисает с неба.

В виде снега.

***

Мне хорошо.

Подо мной никого – земля,

надо мной никого – небо,

правда, иногда наклоняется надо мной

красно-синяя, тщательно выбритая

физиономия полицейского,

пахнущая утренней яичницей и кофе.

Но мы давно знакомы и я

откупаюсь дежурной улыбкой,

и она (физиономия) растворяется в ней (улыбке).

Мне хорошо.

Молитва

За белую хату.

За дымку простора.

За бурьян у забора.

***

Гроза разрывает

полотно неба.

Бегут деревья.

***

Весна. Прибывают

на сезонную жизнь

жуки, осы, пчёлы.

***

А сотворив,

отвечай за меня

и береги дважды.

***

Пустые места в ноябре –

недописанные письма,

недостроенные гнёзда.

***

Задницы Граций Рубенса

не менее загадочны,

чем улыбка Джоконды.

***

Фонарики солнца

ищут в саду

опавшие яблоки.

***

В полуосвещённой

прихожей висит

пальто-человек.

Кивни головой,

проходя, но

не вступай в разговор.

***

Дождь. Туман. Ветер

переворачивает

страницу. Вечер.

***

Проявляются

дом, дерево, дорога,

сырое небо.

***

Полный кувшин воды.

Целый день свет.

Вся голова в радости.

***

Если бы я