Глеб был в замешательстве. Одно дело незаметно сбежать из дворца, а другое — взять из конюшни лошадей. Не мог же он приказать взнуздать их и уехать ночью.

— А без лошадей нельзя? Если я возьму их ночью из конюшни, то поднимется переполох.

— Пешком далеко, — покачала головой девочка и ободряюще добавила: — Ничего, будут лошади. На третью ночь, как взойдёт луна, жди меня в конце улицы возле тисовых деревьев.

Три дня после встречи с Марикой раздробились на томительно долгие часы ожидания. Глеб не мог отделаться от мыслей о маленькой цыганке. Улучив минуту, он прибежал туда, где они увиделись впервые. На этот раз на улице по ту сторону ограды было довольно оживлённо. Люди поодиночке, парами, а то и группами прогуливались мимо дворцового парка. Сегодня никому бы не удалось незаметно перелезть через высокую чугунную решётку. Без сомнения чья-то воля управляла судьбой Глеба. Неспроста в тот час, когда ему суждено было встретиться с Марикой, улица оказалась пустынной.

Глеб подстёгивал время, но когда наступил назначенный вечер, вдруг растерялся: не слишком ли опрометчиво он поступает, отправляясь ночью в цыганский табор? Впрочем, у него не было выбора. К тому же в нём поселилась странная уверенность, что маленькая цыганская девочка, подобно талисману, убережёт его от беды.

«Только бы Марика пришла, только бы ничто не помешало ей», — мысленно молил Глеб.

Дворец поздно отходил ко сну. Ожидая, пока жизнь в нем замрёт, мальчик с тревогой смотрел на полную луну, щербатым медным блюдом повисшую над землей. Уже давно пришло время идти, но Глеб не решался покинуть свою комнату, пока все не угомонятся. Редкие окна ещё вычерчивались жёлтыми квадратами на фоне тёмной громады дворцовых построек, когда он, укрывшись от любопытных глаз, под покровом ночи выскользнул через чёрный ход.

Парковые лужайки были щедро залиты лунным светом, и от этого тени под сводами деревьев казались гуще. Глеб перебежками выбрался на безопасное расстояние, где он мог не опасаться, что его увидят, и припустил во всю прыть. Он мчался, подгоняемый мыслью, что Марика не дождётся и, не найдя его в условленном месте, уйдёт. Запыхавшийся, он добежал до ограды и, не давая себе времени на передышку, полез вверх. Карабкаясь по прутьям чугунной решётки, Глеб возблагодарил мастеров за то, что они отлили столь витиеватые узоры. Судьба благоволила к нему. Незамеченным он перемахнул через забор и, спрыгнув на мостовую, побежал к тисовым деревьям.

Марики в условном месте не оказалось. Она не пришла, а, может, не дождалась. Всё ещё на что-то надеясь, Глеб топтался под деревьями. Теперь ему было некуда спешить. Луна поднялась выше. Зловещий медный оттенок уступил место более спокойному жёлтому. Глеб ждал, прислушиваясь к шорохам ночи.

Внезапно он услышал лёгкий посвист. Что это, крик ночной птицы или знак? Мальчик насторожился. Тишина. Из темноты вынырнули тени. Они приближались. Глеб смутно различил двух коней и низкорослого всадника на одном из них. Мальчик подумал, что это Марика, но тут его насторожила некоторая странность. Кони приближались бесшумно, как призраки: ни топота, ни цокота копыт. У Глеба всё застыло внутри. Он прикидывал, куда бы спрятаться, и понимал, что если это посланник другого мира, то от него нет укрытия. Луна жёлтым глазом гигантского хищника взирала с высоты. На мгновение облако веком прикрыло её. Воспользовавшись темнотой, Глеб рванулся в сторону, но лунные лучи вновь предательски осветили его. Всадник был почти рядом. Глеб едва не вскрикнул, но с изумлением увидел, что это Марика. Девочка подъехала ближе, и Глеб понял, почему не слышал топота копыт. Ноги лошадей были предусмотрительно обмотаны тряпками.

— Я боялся, ты не придёшь, — с облегчением выдохнул Глеб.

— Зачем не приду? Я ведь слово дала. Думаешь, лошадей найти легко? — сказала девочка, легко соскальзывая на землю.

Каурый конь с белой отметиной на лбу показался Глебу подозрительно знакомым.

— Откуда эти кони? — спросил он.

— Добрые лошади, да? — Пропустив вопрос мимо ушей, Марика с гордостью похлопала белолобого, который послушно подставил морду под её ладонь.

— Ты украла их из здешних конюшен?! — ошеломленно воскликнул Глеб.

Открытие поразило Глеба. Он представил, какой поднимется переполох, когда в королевской конюшне недосчитаются лошадей, и должен был признать, что дерзости и смелости этой девчонке не занимать.

— Увести коня — не воровство, — заявила Марика.

— Ну да, ведь дочь цыганского барона не крадёт, — подтрунил над девчонкой Глеб.

Его слова задели цыганку. Она по привычке сжала кулаки и воинственно подступила к нему Её зрачки, подобно стали кинжала, гневно сверкнули в лунном свете.

— Лошадь — не вещь. Что ты смыслишь, раз говоришь? Тебе надо, не мне! — выкрикнула она.

— Ты что, шуток не понимаешь? — спросил Глеб, отступая перед её яростью.

— Не надо мне твоих шуток. Хочешь к Варге — поехали.

Она ловко вскочила на коня. Глеб хотел последовать её примеру, но только сейчас заметил, что лошади неосёдланы.

— Как же ехать без седла и уздечки? — опешил он.

Видя замешательство мальчика, цыганка хихикнула и легонько тронула бока коня босыми пятками. Белолобый, пританцовывая, переступил с ноги на ногу.

— Не можешь? А за мной, если позову, конь пойдёт куда угодно. Это его воля и моя. А вот упряжь увести нельзя. Её можно только украсть, — рассмеялась Марика. Поддразнивая Глеба, она гарцевала на коне, будто слилась с ним, и уздечка была излишней. Теперь пришла очередь Глеба рассердиться. Маленькая дикарка открыто издевалась над ним. Но он никому не позволял смеяться над собой. Мальчик обошёл коня, примериваясь, как вскочить на него без стремян.

— Не бойся, — подбодрила его Марика.

— С чего ты взяла, что я боюсь? — сердито буркнул Глеб, изловчился, прыгнул на коня, но не сумел перекинуть ногу и завис поперёк спины.

Лошадь тронулась с места. Глеб почувствовал, что соскальзывает, и вцепился в гриву. Марика скомандовала что-то на своём языке. Конь под Глебом остановился, и наездник едва не упал под копыта, но девчонка подоспела вовремя. Она перегнулась со своего скакуна и, изо всех сил ухватив Глеба, помогла ему взобраться и сесть верхом. Приступ злости, заглушив росток благодарности, охватил мальчика. Румянец позора жёг его щёки. Какая-то цыганка заставила его, наследника престола, испытать унижение и беспомощным кулём болтаться поперёк коня. Стиснув зубы, Глеб готов был парировать её насмешки, но Марика неожиданно участливо произнесла:

— Ты привыкнешь. Сначала трудно. Но без седла лучше коня понимаешь. Обними его, вот так.

Она склонилась к коню и, слившись с ним, слегка пришпорила его голыми пятками. Глеб последовал примеру Марики. Конь послушно двинулся вперёд. Мальчик судорожно вцепился в гриву, боясь свалиться на землю. Конь чувствовал напряжение всадника и тоже напрягся, как струна. Марика ехала рядом, ласково подбадривая то всадника, то скакуна. Постепенно мальчик освоился и даже стал находить удовольствие в том, что чувствовал под собой живое тепло коня, а не жёсткое седло. Это было новое, неиспытанное прежде ощущение единения с лошадью.