- А обед? - ревниво спросил я, подбрасывая на ладони куриную тушку. - После всего, что было, мы просто обязаны её сожрать. А?

Лумумба посмотрел на птицу. Судя по взгляду, она вызывала у наставника стойкую антипатию.

- Ладно, давай, - нехотя согласился он. - Только быстро.

Не думая, я тут же полез в Навь: чтобы приготовить пожрать, одной курицы недостаточно. Нужны соль, специи, котелок...

Прямо в лицо прыгнула оскаленная морда. С зубов капала кислотная слюна, глаза мерцали адским пламенем, из пасти дуло ветром преисподней.

Рядом с первой мордой возникли вторая и третья, и тут же принялись грызться между собой - только это помешало им вцепиться мне в горло.

Упав на пятую точку, я запустил в них тем, что оказалось в руке - несчастной дохлой курицей. Одна из голов, клацнув зубами, поймала добычу, другие бросились её отнимать, а я задернул Завесу.

- Думай, прежде чем что-либо делать, - отвесил бвана воспитательный подзатыльник. - Пяти минут не прошло, как мы избавились от дракона, а ты шаловливые ручонки снова в Навь тянешь.

- Дык я...

Я уже привык чуть что, обращаться к Нави. Быть там как дома, пользоваться её немногими благами и привилегиями. Навь стала для меня если не вторым домом, то уж точно вместительным шкафом со всеми удобствами.

- Теперь он и тебя посчитал, - беззлобно ругнулся учитель. - Раз почуяв добычу, Мушхуш никогда не останавливается. Кстати, Мардук - та ещё сволочь...

- А может, его просто убить? - невинно поинтересовалась Машка. - Нет дракона - нет проблемы.

Учитель посмотрел на неё с осуждением.

- Чем бы дитя не тешилось... Дай волю, так ты всех укокошишь, кто на тебя косо смотрит. А Мушхуш - существо нежное и в чем-то уникальное. Сохранившееся, между прочим, с древних времен. Его изучать надо.

- Ага. В зеленую книгу драконов занести...

Когда Машке скучно, она начинает спорить. Не важно, с кем и о чем, просто из любви к искусству. А бвана спорить наоборот, терпеть не может. Он считает, что всегда прав, а споры - есть пустая трата времени и сотрясение воздуха. Он от них скучает. А когда учителю скучно, он превращает окружающих в мокриц, ящериц и других мелких и безобидных животных. Вот такой вот конфликт интересов.

- А вот мне интересно, - носить напарницу в коробочке не хотелось. - Как может быть древнее существо, если Нави всего полтора десятка лет?

- Тайна сие великая есть, - охотно переключился учитель. - Природа Нави - предмет многих философских размышлений. Что было в начале? Распыление - и, как результат коллективной галлюцинации магов, мир за Завесой. Или же, он существовал всегда... Что, в свою очередь, подтверждают сказания и мифы разных народов.

- В сказки верить - себя не уважать, - веско высказалась Машка.

- Тут всё сложнее, - не обиделся учитель. - Магических созданий поддерживает сама земля. Поколениями люди верили в сверхъестественных существ и богов. А мы, как ты помнишь, находимся в Египте - средоточии древних мифов. Вера настолько глубоко пропитала пески и камни здешних мест, что для воплощения фантазий достаточно искры - в буквальном смысле. Так что поосторожнее с желаниями, мадемуазель, - совсем другим тоном заключил Лумумба. - Не ровен час, сбудутся.

Повернулся и пошел по гребню дюны. Есть всё равно было нечего и мы покорно поплелись следом.

- А вы точно знаете, что это хорошее направление? - осторожно спросил я через час. Кругом были одни пески. Дюна плавно перетекала в дюну, и мы барахтались в них, как кильки в раскаленном томатном соусе.

Что характерно: мы с Машкой увязали по колено. Ноги скользили, подворачивались, вызывая оползни и пескопады, а вот наставник шествовал по песку, аки по проспекту Космомольцев. Лаковые штиблеты его были чисты, будто только что из магазина, стрелками на брюках можно было молекулы расщеплять, а полы плаща трепыхались на ветру, как крылья бабочки "Мёртвая голова".

- Видите тонкую полоску зелени? - указал Лумумба на горизонт, не сбавляя хода. - Там Нил. Большая вода. А значит, лодки, верблюды, носильщики в белых штанах - словом, любые блага цивилизации, каких только душа пожелает.

- А вы не можете наколдовать ковер-самолет, например? - спросила, пыхтя, Машка. - Или тапки-скороходы, на худой конец?

Бвана сердито на неё покосился.

- То есть моя лекция на вас, мадемуазель, не произвела никакого образовательного эффекта.

- Ну почему же? - сняв курточку, она повязала её вокруг талии за рукава. - Очень интересно было...

- Интересно? Всего лишь? - начал заводиться Лумумба.

- Учитель хочет сказать, что нельзя переть в чужой монастырь со своим самоваром, - опередил я лавину упреков, сравнимую с падением Пизанской башни. - Здесь свои законы, и не зная их, мы можем наломать дров и разозлить всех местных. А мертвецы не любят, когда их злят.

Никаких благ цивилизации в виде белых штанов и осликов на пристани Нила не обнаружилось. Да и от самой пристани остались лишь гнилые мостки. Вокруг, в липкой и вонючей грязи, нежились крокодилы. Сначала я принял их за бревна, но когда попробовал наступить на одного и он открыл пасть... В общем, башмак удалось спасти только чудом.

- Сик транзит глориа мунди, - печально заметил Лумумба. - Пристань Гизы всегда была довольно оживленным местечком. Отсюда начиналась куча маршрутов по Долине Мертвых. Она всегда кишела охотниками за сокровищами, гробокопателями и прочим сбродом, как амбар - крысами. Каждый день из Каира прибывали сотни лодок. Но нет больше верблюдов, разбойников в малиновых фесках, с черными, свисающими на грудь усами и кривыми ятаганами; нет европейцев в пробковых шлемах, с револьверами и фотоаппаратами, нет торговцев поддельными редкостями, ловких мальчишек, готовых своровать даже седло из-под погонщика ослов... Никого нет. Остался только песок.

- И мумии, - добавила Машка.

- Дались тебе эти мумии, - потерял терпение наставник. - Ни одной ведь еще не видели...

- Увидим, - мрачно пообещала напарница. - И тогда живые позавидуют мертвым.

Я привык ходить пешком. В Москве, например, использовать магию в бытовых целях запрещено, а иметь автомобиль, или хотя бы собственный велосипед, могли единицы. Даже товарищ Седой ходил пешком. Когда не ездил на правительственной "Чайке", конечно.

Но: несколько километров по каменным мостовым, под сереньким, сеющим дождик Московским небом, и столько же по раскаленной белой пустыне, под раскаленным белым небом, с которого безжалостно палит раскаленное белое солнце, а в морду, как бы ты не повернулся, дует раскаленный ветер... Это, как говаривал отец Дуршлаг, две большие разницы, дети мои.

***

В узкие улочки Каира мы вползали на закате. Еле живые, с болячками на губах и тоннами песка в желудках. Я сгорел до тла - а еще говорят, жар костей не ломит. Машке тоже досталось: нос облупился, из щек впору свекольный суп варить, а веснушек столько, что их можно использовать вместо карты звездного неба. Она еле волочила ноги - оба ножа и связку гранат напарница бросила еще в самом начале пути, на берегу Нила.