— Гаденыш! Пропыпут болотный! — не унимался Охотник за Мирами, с трудом выползая из придавившего его Кутюрье. — Давай! Маши своими культяпками, царевна-лебедь! Создавай Мир!

«Ага, — подумал Славик, — щас! Вы тут все как один Бурю создаете, а я значит вам для Мира понадобился? Нет уж, насладитесь сполна тем, что имеете. Посмотрите, так сказать, правде в глаза». Но вслух он ничего не сказал. Вздохнул глубоко. Потом еще раз вздохнул, потому как Крэгир, со всего размаха влепил Славику пощечину. У него аж дух перехватило от возмущения и неожиданности.

«Дух перехватило! Точно! Я же Шаман! Шаман-Режиссер! Я могу управлять Духами! Да, про то, что я посвящен в Шаманы знают немногие, но я-то знаю», — со сверхзвуковой скоростью понеслись мысли Славика.

Тайное имя посвящения Славик никому не говорил. Его и так все при дворе Мэл- Карта ошибкой природы считали. Мужчины не могли рождать Миры, а Славик мог. Он и по снам мог ходить и предчувствие у него было такое сверхчувствительное, любой Ушист позавидовал бы. Короче, Славик был ценным кадром. Ценным для Мэл- Карта, поскольку исполнял его прихоти легко и с фантазией. Однако, Славик давно понял, что всего Правителю знать не обязательно. Должны остаться у Великого Кутюрье и Режиссера еще козыри в рукаве, на случай внезапного изменения событий. То, что Славик был посвящен в Шаманы, знал только Славик, семейство исчезнувших Мимикриков и… ешкин-кошкин, еще Эва знала. Ну и Дед-Пчела, разумеется, его симбиотический спутник. У всех Шаманов такой есть. У Славика — Дед-Пчела.

«Если я начну Духов вызывать, они тут с этим Демоном разборки устроят и тогда пиши пропало. Мэл- Карт и Крэгир точно меня в оборот возьмут и про хождение по снам вспомнят. А я все сделал, чтобы они про это забыли… забыли…» — экстренно соображал Славик, вновь взлетая вместе с лианой, подхваченный порывом ураганного ветра.

Щлеп, бум, бац!

Крэгир опять превратился в лепешку. Самостоятельно, без Славикиных стараний. Просто он не имел таких замечательных цеплятельных устройств, как Славик, и уже давно подрастерял свою былую форму воина и атлета. В настоящем, Крэгир носил личину, тяготившую его. Пытался быть прежним бравым воякой, но дело в том, что нынешняя суть вообще не соответствовала его воспоминаниям о себе прежнем. Да, ему иногда удавались прыжки, наподобие того, что он недавно продемонстрировал, но это было скорее исключением, остатками мышечной памяти, а не легкостью тренированного тела. «Короче, роль атлета, непревзойденного Охотника за Мирами, не для него», — решил Славик Режиссер. А потом решил, что разберется со всей этой неразберихой и несоответствием позже, поскольку Демон в теле Мэл- Карта опять начал требовать мяса и пускать зеленые слюни.

И тогда Славик принял решение больше не думать и активизировать Деда-Пчелу. Вернее, пчелиный рой. Ведь каждому рожденному Шаманом известно, что симбиотический помощник может быть в разных формах и в разных числах. У Славика был пчелиный рой или Дед-Пчела. Ему и напрягаться-то не пришлось, — в миг, через оскалившееся стеклянными клыками, изуродованное окно, влетела гудящая туча. Это было хорошее решение. Пчелы как бы сами по себе, никто и не догадается, что ими руководит Великий Кутюрье и такой же не менее Великий Режиссер. Славик поймал Поток, отдался ему, а пчелы уловили руководящее начало и понеслись на Демона, разинув рот. А чего удивляться? Эти пчелы были как Шуруны, тоже могли складываться в различные формы. И то, что неслось на беснующегося Мэл- Карта, имело длинную, вытянутую морду и широко открытый рот, ну хорошо не рот — пасть!

— Белиам, просыпайся! Белиам! Да что за дрянь такая? Пошли, пошли вон! Разлетались тут! — Феюс чуть из гнезда не выпал, отмахиваясь от чего-то мелкого и назойливого.

— Уберите с меня это! — верещала на соседней ветке Нэнси. — Мама, мама, они жужжат и царапаются.

— Белиам! Ты нам нужен со всеми своими Дарами. Да проснись ты, пропыпут болотный! — не терял надежды разбудить брата Феюс, срывая с себя жужжащие колючки. Однако меньше их не становилось.

— Феюс, пожалуйста, можно не выражаться? Это все-таки твой брат! — урезонила первого из сыновей Лали. Она осторожно попыталась стряхнут с руки ползающих и гудящих насекомых. — Я и без Белиама могу сказать кто это. Пчелы. Это пчелы, поэтому не делайте резких движений, иначе укусят.

— А-а-а-а-а! — закричал Феюс, хватаясь за нос. — Она меня укусила! Укусила!

— Пчелы не нападают первыми, — раздался умиротворенный голос Белиама из соседнего гнезда, а потом появилось его улыбающееся лицо с живыми волосами. Волосы жужжали. Белиам с нескрываемым интересом и даже с каким-то восторгом наблюдал, как его шевелюра увеличивалась в объеме и становилась длиннее.

— Так, Рапунцель, давай-ка поговори с ними! Это уже не смешно! — вновь заволновался Феюс, размахивая руками, как ветряная мельница.

— Кто такой Рапунцель? — поднял ясные глаза на брата Белиам.

— Не знаю. Просто Поток уловил, — сказал Феюс, с трудом сменив тон, чувствуя, как мать все еще сверлит его взглядом. — Что-то сказочное, видимо. С длинными волосами. Не суть. Поговори с этими тварями, я уже чешусь весь!

— Мамочка, я боюсь, боюсь, — жалобно заскулила Нэнси.

— Демон тебя побери! — вновь не выдержал Феюс, пытаясь вытащить пчел из ноздрей. — Белиам, где твои Дары? Твои умения общаться с этими, этими… гадами.

— Так, все! Успокоились все! — стальной паутиной опустила слова на головы детей Лали- Рэй. — У вас тоже есть Дары, Феюс, которые ты по всей видимости Дарами не считаешь. Разум и речь. Слова кристаллизуют вокруг тебя реальность, а разум помогает увидеть ситуацию такой, какова она есть на самом деле. Ваша ведущая эмоция — страх! В страхе — мучение. Мучение, которое порой бывает больше, чем физическое страдание, Феюс. Тебя еще никто не укусил, а ты уже горланишь, как поющая кувшинка, которой стебель прищемили. И ты, Нэнси, вернись к нам из своих горестных фантазий. Пчелки по нам ползают и их много, это правда, но ни одна из них тебя не поцарапала. Может быть тебе щекотно? Вот это возможно. И вообще, Белиам прав — пчелы первыми не нападают, только в случаи опасности. Сейчас все успокаиваемся, все успокаиваемся, Феюс прекрати махать руками!

— Да они мне в нос и уши лезут! Я что, дупло? — возмутился первый из сыновей.