Обворожительно улыбаюсь, грациозно подхожу к Максиму, под руку его беру и тянусь к щеке. Но целовать не собираюсь — противно. Мне даже запах его не нравится. В отличие от проклятого незнакомца…

Отгоняю от себя навязчивый образ идеального мужчины. И переключаю внимание на смазливого папенькиного сынка.

— Что, опять к тебе? — вгоняю Максима в ступор своим вопросом. — Думаешь, на этот раз у тебя получится? — он багровеет от злости, осознав, к чему я клоню. — Не переживай ты так, — шепчу с нотками сожаления, но достаточно громко, чтобы остальные парни слышали. — Ну, не смог с первой попытки. Бывает… — вздыхаю сочувственно. — Правда, и со второй тоже. И…

— Эй, у нас вообще ничего не было, — перебивает меня, отталкивает и перед дружками оправдывается: — Пошутил я. Кому она нужна, — затоптать меня пытается, чтобы возвыситься за моем фоне.

Отвратительный внешне и гнилой внутри. Хорошо, что я сбежала от него после праздника. Зато я получила очередной урок: мужчины никогда ничего не делают для тебя просто так. Надо было сразу отказаться от «подарка» на день рождения и не идти в клуб. Это избавило бы меня от многих проблем. В том числе и от того незнакомца…

Гордо вздернув подбородок, разворачиваюсь на каблуках и уверенно цокаю к автобусной остановке. Пусть у меня нет богатых родителей, связей или щедрого «папика», зато я никому ничем не обязана. Я получу образование и всего добьюсь сама.

Но сейчас…

По пути заезжаю в аптеку. Украдкой достаю листок, который все-таки стащила у Оли, протягиваю фармацевту, стесняясь вслух название читать. Купленную коробочку тут же прячу в сумку, скрывая от посторонних глаз. Стыдно, что дошла до такого.

Дома принимаю таблетку, запивая водой вперемешку с собственными слезами. Всю ночь готовлюсь к очередному экзамену, а под утро, обессиленная и дико уставшая, отключаюсь прямо за столом. И ни капли не удивляюсь, когда во сне опять вижу ЕГО.

Говорят, что своего первого мужчину невозможно забыть. Но я справлюсь.

Три недели спустя

Злата

— Как у вас дела, мам? — шепчу в трубку.

Сижу, закрывшись в туалете общежития. Не знаю, сколько провела уже здесь. Сначала пять минут, как было указано в инструкции. Потом еще столько же в ожидании результата.

И… ступор. Я потеряла счет времени…

— Нормально все, — тянет мама в ответ, не вдаваясь в подробности. — А ты как? Учишься?

Мы созваниваемся крайне редко, но каждый раз она спрашивает одно и тоже. Под влиянием отчима сомневается, что я вообще поступила.

— Учусь, мамуль, учусь, — вздыхаю я обиженно. — Могу скан-копию зачетки вам по электронной почте прислать. Покажешь отчиму, — фыркаю, не выдержав.

— Да мы с Ваней верим, чего ты, — спохватывается она. — Ты у меня умница, — небрежно брошенная фраза согревает душу. Мне не хватает мамы, ее скупой ласки и заботы. Вот только я опускаю взгляд и закусываю губу: да уж, умница… — Ванечка очень беспокоится о тебе, так что зря ты язвишь. Это он на нервах тогда выразился неправильно, боялся, что ты в столице в беду угодишь. А вообще любит он тебя как родную.

Закатываю глаза, вспомнив, как радостно отчим на вокзал меня провожал. Волновался он лишь о том, чтобы финансирование мне обрезать. Впрочем, у него это довольно быстро получилось. Буквально через месяц мама заикнулась о трудностях с деньгами. А я, как правильная и жалостливая дочь, заверила ее, что справлюсь сама. Хотя это было чертовски сложно, пока подработку не нашла.

— Чего нового? — поддерживаю разговор, который явно не складывается.

Я же хочу лишь поболтать с матерью, чтобы хоть немного отвлечься. А еще мне остро нужен совет. Потому что я в тупике, куда сама себя загнала.

Той роковой ночью…

— Ой, по-старому все. Чего в нашем захолустье интересного может случиться, — не идет на контакт мама, будто торопится оборвать связь. — Это в столице жизнь бурлит. А ты приехать хочешь? — уточняет настороженно.

— Не знаю…

Сжимаю подушечками пальцев небольшую тест-полоску, на которой двумя бордовыми линиями красуется мой приговор.

Таблетка не сработала. Видимо, я приняла ее слишком поздно.

Я беременна, и понятия не имею, что с этим делать дальше.

— Ну, думай, — неоднозначно произносит мама. — Только у нас Ася сейчас в гостях, — намекает на дочку отчима. — Ты не против, что мы ей твою комнату выделили? На время, конечно же.

Крупные соленые капли срываются с ресниц и летят вниз. Одна из них попадает на тест — так и замирает росинкой четко поверх двух полосок.

— Не против, — лгу я, едва сдерживая горький всхлип. — Нет, я… не приеду, — сжимаю в руке телефон лихорадочно. — У меня сессия. Ладно, пока, мам, мне заниматься пора, — спешу попрощаться, потому что поддержку здесь явно не найду.

Я окончательно убедилась, что осталась один на один со своей проблемой. И обратиться за помощью мне не к кому больше.

Сминаю тест-полоску в руке, до боли стискивая кулак. Упираюсь в него лбом — и срываюсь в рыдания. Плечи содрогаются, в горле будто ком застрял, а в груди пожар полыхает.

— Злат, ты чего там застряла? — стучит в тонкую деревянную дверь подруга. — В порядке?

С ней тоже «радостной новостью» делиться не собираюсь. Дико боюсь, что информация каким-то образом разнесется по институту. Еще не дай бог Максиму этого ребенка припишут.

— Да, сейчас, — пытаюсь выкрикнуть как можно бодрее.

Сама же нос яростно тру тыльной стороной ладони. Разжимаю кулак, в миллионный раз смотрю на тест, но полоски по-прежнему на месте. Смываю его в унитаз. Уничтожаю улику.

Впрочем, через некоторое время мое положение будет видно не вооруженным глазом.

Если только я не исправлю ошибку…

Позже…

— Я хочу сделать аборт, — выпаливаю на одном выдохе.

Опускаюсь на стул напротив врача-гинеколога, медкарту свою отдаю. Действую быстро и рвано, чтобы не передумать. Я все решила.

— Хм… — доктор Береснева опускает взгляд, губы в одну линию сжимает. — Кхм… — откашливается, изучая результаты моих анализов. — Сколько вам лет?

— Восемнадцать, — сипло отвечаю, потеряв весь запал.

Боюсь в глаза доктору смотреть. Стыдно. Нервно заламываю пальцы, впившись взглядом в поцарапанную поверхность стола.

«Якобы учиться едет, а сама привезет в подоле. Чего от такой пигалицы еще ожидать», - острым ножом врезается в мозг фраза отчима. Которая стала моим проклятием.

— Молоденькая совсем… — произносит врач с легким оттенком сочувствия. — Группа крови третья отрицательная, — хмурит брови. — А у отца ребенка какая?