Князь выплеснул из чашки горячий чай в лицо стоявшего рядом боевика, в следующий момент сама пиала пушечным ядром угодила точно в лоб моджахеду у дверей. Конечно, повреждений сильных эта посуда не нанесла, но, разлетевшись о чугунный лоб басмача, на пару секунд вычеркнула его из ткущегося на глазах полотна боя. Князь, пружиной развернувшись и вскочив на ноги, рубанул ребром ладони по шее ошпаренного бандита, отправив в райские кущи к гуриям-девственницам, и рванул навстречу поднимавшему автомат боевику.

Бек тоже не терял времени. Своим острым как бритва фамильным кинжалом из дамасской стали, который басмачи у него сдуру не забрали, он полоснул по горлу своего бывшего соратника по чеченской войне против России. И тут же, резко обернувшись, метнул его в ближайшего автоматчика.

Боевая эффективность метательных ножей в народе сильно переоценена за счет голливудских фильмов. На самом деле при метании поразить противника в жизненно важные органы, да еще гарантированно вывести его из строя весьма проблематично. Мало у кого это получается. Слишком сложно и ненадежно. Но у Бека это получалось всегда. И лезвие ножа вошло в горло автоматчику.

Звуки ударов, вскрики – сейчас все зависело от стремительности. И тишины.

Тела падали. Души срывались с этой напоенной кровью земли и устремлялись куда-то в иные пространства, где им уготована уже другая судьба. Смерть собирала свою жатву. Моджахеды уже почти кончились.

Мы успели. Тоже почти…

Грохнул выстрел. И внутри у меня все замерзло. Наверное, такое же ощущение бывает, когда очень дорогая старинная ваза, задетая неловким движением, раскалывается на мелкие кусочки. Такое безнадежное чувство – нельзя уже ничего изменить, старинный фарфор превратился в гору ненужных осколков. Так и у нас почти сделанное дело разлетелось вдребезги, оставив после себя осколки неопределенности и смертельной угрозы.

Цена одного неправильно рассчитанного движения. Один из боевиков, прежде чем расстаться с жизнью, успел добраться до винтовки «М-16» и нажать на спусковой крючок. И этот выстрел сразу перевел ситуацию в совершенно иную плоскость. Вот так из охотников превращаются в дичь.

С лестницы донесся заливистый вопль стоящего внизу на часах моджахеда. И тут же началось шевеление. Нехорошее шевеление.

Князь подскочил к двери в коридор и повернул ручку замка. Вовремя – тут же в дверь начали ломиться.

– Ахмед! – послышался взволнованный крик из коридора. – Командир! Кто стрелял?

– Я стрелял! – ответил я, мягко вдавливая спусковой крючок.

Китайский автомат Калашникова, который я подобрал на полу, выдал короткую очередь. И истошный визг возвестил о том, что пули не пропали даром.

Закрепляя успех, Князь повернул замок, распахнул дверь и кинул в коридор оборонительную гранату «GT» индонезийского производства – в углу их стояло три ящика.

Штука эта мощная. Ухнуло знатно. И осколки не оставили шансов на жизнь тем, до кого они добрались, впиваясь своим жестким железом в мягкую человеческую плоть. Очередь к гуриям выросла еще на пару воинов Аллаха.

Я быстро выглянул в окно и тут же отпрянул. Картину увидел совершенно однозначную – к дому со всех сторон сбегались моджахеды. Но самое хреновое, в нашу сторону разворачивался закрепленный в кузове «Тойоты Хайлюкс» крупнокалиберный пулемет.

Мы засветились. Хотели ведь уйти добром. Но добром уже не получится…

Стекла разлетелись – пулеметная очередь прошла поверх моей головы.

Действовать надо было быстро.

Я ударил по щеке Плешивого, надавил на биоактивные точки на его шее. Он замычал, приходя в себя, разлепил веки и посмотрел на меня, с трудом понимая, что происходит.

– Вставай, – еще раз хлестнул я его по щеке. – Или сдохнешь. Своим людям скажешь, чтобы выпустили нас из здания. Гарантирую тебе жизнь. Мы только поговорим с тобой и отпустим.

– Не верю! – с вызовом воскликнул он.

Конечно, он не верил. Сам бы Плешивый никого не отпустил, несмотря ни на какие клятвы. Неверного обмануть – Аллаха порадовать…

Еще одна очередь прошила потолок.

Куском отлетевшей штукатурки Беку поцарапало щеку, но он даже не заметил.

Из операционного зала вели две двери – одна в коридор, а следом на парадную лестницу, в фойе, к уцелевшим вращающимся стеклянным дверям. Но нам туда нельзя – там басмачей, как тараканов в придорожной столовке. А вот вторая дверь ведет на черную лестницу, по которой нас заводили сюда. И выход прямо на улицу.

Я кивнул Утесу – он все понял, распахнул дверь ногой и швырнул в проем гранату. Потом вторую – для закрепления эффекта.

– Идем! – кивнул я.

Гоня впереди Плешивого, прижав ствол к его шее, мы спустились по лестнице. На ступенях валялся труп. Еще один моджахед стонал, выкашливал кровь и молил о чем-то Аллаха. Князь, походя, рубанул ему прикладом автомата по шее.

Массивная входная дверь висела на одной петле. Я вышиб ее ударом ноги и толкнул перед собой Плешивого.

– Не стрелять! – заорал полевой командир. – Пропустите их!

Я просчитал его правильно. Больше всего Плешивому сейчас хотелось жить. И он знал, что эта его жизнь висит на волоске. Хитрый, крученый, он еще надеялся договориться. Понятно же, что нам от него что-то нужно. Значит, у него был шанс. А если не пойдет навстречу – шанса не будет.

– Пропустите их! – еще громче заорал Плешивый Ахмед.

Время утекало очень быстро. Его у нас почти не было. В отличие от моджахедов я прекрасно знал, сколько минут нам осталось.

Плешивый шагнул на асфальт – осторожно, будто перед ним топкое болото. Покачнулся, коснувшись ладонью ствола чахлой пальмы, украшавшей просторную площадь перед банком. Я шагнул следом…

И успел отшатнуться.

Дикий крик. И пулеметная очередь.

Плешивый рухнул на колени. Меня спасло чутье на неприятности. Я остался жив. Пригнувшись, сдал обратно, дернув на себя стонущего полевого командира. И упал вместе с ним на землю, пытаясь таким образом спастись от стальных ос, прошивающих пространство вокруг нас.

Чеканно загрохотал крупнокалиберный пулемет. Я съежился – эта машинка спокойно пробивает насквозь кирпич. Но Плешивый к выбору здания для своего штаба отнесся ответственно – банковские стены выдержали попадание двенадцатимиллиметровых пуль.

Похоже, трудовой коллектив решил сменить руководителя. И Плешивый теперь не был нашим щитом. И самое хреновое, что он истекал кровью и сколько протянет – неизвестно. А нам он пока еще нужен. Очень нужен…

Я мог не глядеть на часы. Внутри у меня был свой будильник, и он показывал, что время истекает. И требуется решать все очень быстро.

Выход из здания нам закупорили. Пробиваться с боем через толпу моджахедов? Даже если это удастся – ведь чудеса случаются не только в кино, – часть группы останется здесь навсегда. И это меня не устраивало. Мы всегда из любой передряги возвращались все до единого. Даже когда шансов вернуться не было ни у кого. И сейчас нет повода нарушить эту добрую традицию.