своего тестя, но мог и оставаться там надолго. Законнорожденными детьми считались дети от главной жены, но и дети от второй также могли рассчитывать на внимание со стороны своего отца. Очевидно, что переживаниям главных жен не было конца.

Леди Арико-но Наиси сочиняет стихотворение о безответной любви

Гравюра Цукиоки Ёситоси. 1886 г.

National Library of Romania, Bucharest (Public Domain)

«Дневник эфемерной жизни» представляет собой яркий образец недолгого счастья замужней женщины, которая сравнивает свою молодость и красоту, как и недолгую любовь к ней ее мужа, с быстро облетевшими лепестками сакуры. В «Записках у изголовья», в разделе «То, что навевает уныние», можно узнать и о такой практике: «Зять, принятый в семью, перестает навещать свою жену. Большое огорчение! Какая-то важная особа сосватала ему дочку одного придворного. Совестно перед людьми, а делать нечего!»

В случае ранней смерти мужа или развода, а он наступал сам по себе, если муж долгое время не навещал жену, женщина могла еще раз выйти замуж. Хотя бывали и случаи ухода в монастырь как единственной возможности найти последнее пристанище и подумать о душе.

В целом из-за уединенного образа жизни, невозможности вести дела самостоятельно аристократки полностью зависели от мужчины: отца, брата или мужа. Участь незамужней девушки и сироты в те времена была печальной: ей следовало поскорее найти себе мужа как залог безбедной жизни. Если дом одинокой девушки приходил в негодность, она не могла самостоятельно заняться его ремонтом, общаться со строителями – правила поведения попросту не позволяли ей себя так вести. По этой причине счастливая женщина, как нам показывает хэйанская литература разных жанров, – это именно замужняя женщина, поскольку муж-чиновник мог решить любую проблему и достойно ее обеспечить согласно высокому статусу.

Визит аристократа к женщине

Иллюстрация к «Повести об Исэ». Конец XVI в.

Chester Beatty Online Collections (Public Domain)

Жизнь простолюдинок в хэйанскую эпоху

Как и на девушек высокого происхождения, так и на дочерей крестьян, ремесленников и торговцев распространялись всевозможные запреты и ограничения в одежде, внешнем облике и пище. Если в сельской местности они обладали некоторой свободой: могли ходить куда угодно, общаться с окружающими, то все менялось, когда простолюдинки нанимались на службу в учреждения при императорском дворе в качестве кухарок, швей, служанок и на иные низкие должности. В таком случае они подвергались определенным ограничениям: не имели доступа на некоторые территории, не могли разговаривать со старшими по положению, носить одежду и прически, не соответствовавшие их статусу, им предписывалось не галдеть, вести себя скромно и неназойливо.

Даже семейная жизнь простых девушек строилась по другому принципу: ночные посещения также были в ходу, как и у аристократок, но брак заключался проще – будущий муж останавливался напротив понравившейся ему девушки и тыкал пальцем ей в грудь. Так он сообщал ей и окружающим о своем выборе. Пара селилась вместе, возможно, с родителями мужа, но важнее тот факт, что визитных отношений в браке у простолюдинов не существовало. Детей также растили сообща, под одной крышей.

К сожалению, о простолюдинках хэйанской эпохи нам известно не так много – литературная традиция аристократам предписывала описание лишь своего окружения, быта и образа жизни. Необразованность простолюдинов была следствием вовсе не их нежелания учиться, а того, что грамотность, сочинительство, образование и науки были доступны лишь аристократам, жившим в своем тесном мире. Изощренная система рангов и преклонение перед родовитыми кланами также не способствовали каким-либо жизненным перспективам для людей без роду без племени. Разумеется, женщине из самых низов даже в голову не могло прийти всеми правдами и неправдами обучиться письму и чтению. Нам известна история о придворном сокольнике, знавшем наизусть отрывок из «Сутры Лотоса», но то был мужчина и, вероятно, он приложил большие усилия, чтобы попасть на эту должность при дворе. Простолюдинкам же в рамках тех привычных занятий, которыми они занимались, образование было ни к чему. Некоторые сферы сельского хозяйства традиционно полностью ложились на плечи женщин, как, например, выращивание риса и шелководство.

Простолюдины. По свитку «Сказание о горе Сиги»

XII в.

Рисунки Веры Пошивай на основе иллюстраций из японских свитков

Мы можем не знать всей правды, поскольку скудное описание простого населения столицы не предполагает какого-либо интереса к душевным переживаниям крестьянок или торговок, но можем предположить, что грубая повседневность, тяжелый ежедневный труд, полуголодное существование, частые беременности и роды, неизлечимые болезни, высокая смертность и многие другие факторы никак не способствовали воспитанию таких тонких чувств, как тяга к любованию природой, сдержанность, такт, религиозность, милосердие…

Более красноречивыми оказываются сборники жанра сэцува: после отхода от сугубо религиозной составляющей в рассказах этого жанра в нем появились истории, которые с большим удовольствием фиксировали сами аристократы. Анонимные писатели с едким юмором описывали жизнь простых людей, нещадно высмеивали их глупость, алчность и невежество. Еще одним источником повседневной жизни простого населения служат свитки-эмакимоно – иллюстрации к произведениям жанров сказаний энги, повествованиям сэцува или нарративам на буддийские темы. Довольно любопытно провести сравнение между способами изображения аристократов во время праздника, церемониального шествия и простой толпы. Если придворные дамы разодеты по статусу в цветные многослойные одежды, их лица прикрывают веера, длинные волосы шлейфом тянутся по земле или выбиваются из-за полога кареты, то простолюдинки едва ли одеты. Одежда не должна была мешать работе, кормлению младенцев, долгим пешим переходам. Привычная для них одежда с коротким рукавом косодэ, которую они носили с задрапированным фартучком, в гардеробе аристократок вообще служила исподним бельем. Вся их одежка на картинах свитков бесцветная, из некрашеной ткани, рукава и подол короткие, грудь еле прикрыта, в руках чаще всего младенец, длинные волосы просто перехвачены сзади в конский хвост, рты растянуты в безобразной улыбке. Точно так же изображалась и мужская часть простого населения столицы. Эти картины – лишнее подтверждение тому, что простой люд не был объектом пристального наблюдения и изучения хэйанской аристократии. Невежество и низкородное происхождение делало их в глазах богатых и родовитых отбросами общества. В «Свитке о хворях», в котором представлены разные истории о больных и увечных, именно бедняки изображены с самыми страшными болезнями и физическими пороками, тогда как аристократы страдают от таких незначительных проблем, как родинка на лице, неприятный запах изо рта или бессонница.

И все же сообщать о жизни за пределами императорских покоев было необходимостью, и определенная категория чиновников ежедневно докладывала ко двору новости столицы – о разного рода происшествиях, сплетни и пересуды простых жителей.

Альбинос. По «Свитку о хворях»

XII в.

Рисунки Веры Пошивай на основе иллюстраций из японских свитков

В нашей книге в дальнейшем будут освещены вопросы материнства и оставления детей, народные формы религий, социальный институт «женщин для развлечения». Шаг за шагом читатель сможет создать собственное представление о пестром обществе столицы Хэйанкё.

Набожные жрицы любви асоби-онна

История проституции в раннесредневековой Японии началась со странствующих групп женщин, которые оказывали услуги сексуального характера, а также давали музыкально-театральные представления. О том, что происходило в более глубокой древности, историки могут лишь строить догадки, тогда как представительницы социального института асоби-онна (в переводе «женщины для развлечений») воспеты и прославлены мужчинами-аристократами в период с X по XII век.

Примечательно, что этот термин встречается в знаменитой японской поэтической антологии VIII века «Манъёсю» («Собрание мириад листьев»), примерно в пятидесяти стихотворениях, авторы которых делятся в них горечью от разлуки с асоби-онна, превозносят мастерство исполнения ими песен, восхищаются их внешностью и голосом.

Образ асоби-онна во многом был романтизирован благодаря их постоянным посетителям – мужчинам-аристократам средних рангов, неравнодушных к поэзии и литераторству. Посещение асоби-онна не считалось чем-то низким, недостойным аристократа. В то время в японском обществе еще отсутствовало четкое понимание роли женщины как жены и матери, а институт брака находился в процессе формирования. К тому же асоби-онна славились как искусством любви, так и утонченным исполнением танцев и песен жанра имаё.

В своих