прислушивается к чему-то?» — предположила Янника, когда вдруг Келда громко крикнула, напугав:

— Прорыв!

Тут же к ней волной хлынули стоявшие поодаль иллике.

— Какой?

— Очень тонкий, Гутрун. Но, по-моему, долгий и высокий.

— Хорошо, что тонкий, — тут же деловито вмешалась в разговор Марит, по прозванию бойкая, — защипнуть получится.

— Нет, — Келда смотрела хмуро, — мне кажется, там край истёрся, не подхватишь, лишь рана сильнее разойдётся. Нельзя.

— Тогда может, я туманом сразу прикрою! — предложила хрупкая Асне. — И срастётся само…

И белокурые женщины заспорили. Туда, где стояла неподвижно Янника, долетали обрывки их разговора. И даже больше. Но всё это было таким странным и непонятным. О чём, собственно, идёт речь? И где они увидели эту рану? Где?! Тонкую и высокую?! Случайно не эту странную чёрную полосу, разделявшую воздух прямо над входом в шахту, они имеют в виду? Янника увидала её сразу, ещё издалека, когда они подъезжали, но думала, что это марево горячего воздуха рисует свои узоры пылью. Но нет. Это была резаная полоса. Очень большая. И сейчас девушка отчётливо понимала, вглядываясь внутрь этой тонкой полосы, что сквозь воздух, видит ночное небо с проблесками звезд, то самое звёздное небо, как над её дымным озером… Ночное небо ярким днём в жару. Надо же… Сердечко тревожно забилось. То ли ещё будет?

Но вот разговоры снова прекратились. Три иллике стали что-то хватать горстями у самой земли. А потом складывать «это» прямо под ноги хрупкой Асне. И Янника не понимала — что. Но вот молодая женщина встряхнула белой копной волос, доходившей почти до пят, призывно зазвенела золотыми пиками. И стала медленно, а потом всё быстрее и быстрее крутиться на месте. Перетаптывая что-то ногами, словно жернова. Взметнулось облако дымной пыли. Такой простой, такой обычной. Янника поморщилась и даже уже отвернулась почти. Она с детства не любила пыль и всегда чихала, когда служанки выбивали на воздухе мамины старинные перьевые подушки.

Но эта пыль вела себя странно и не думала оседать. Золотые пики на волосах иллике подхватывали её, отправляя наверх. Прозрачным серебристым облачком она взметнулась вверх и покрыла дрожащий край небесной раны, сделав его на вид плотным и тягучим.

— Кромка уплотнилась, — это Келда снова трогала воздух рукой.

— Уже вижу, — вступила Марит, — сейчас потяну и сделаю крючки.

— Лента нужна?

— Нет, Гутрун. Можно ниточкой. Ты накинь вон туда, — и Келда уверенно указала на вытянутые только что Маритой из края небесной раны крючкообразные дымные выступы.

Иллике, что собирали «непонятное» на земле, принесли свои горсти Благочестивой Гутрун. И та, силой потянув за воздух, вдруг вытянула из их пустых ладоней тонкую серебряную нить. Очень быстро мать сплела из нити несколько узелков и, следуя указаниям Келды, раскинула их по краям раны, закрепив на дымных выступах. Но было видно, что плетение доставляет её рукам если не боль, то явное неудобство. Янника сжалась, словно сама ощущая всё то, что чувствовала сейчас её мать. Гутрун качнулась. И как только это случилось, к ране подошли ещё две иллике, до сих пор не принимавших никакого участия. Наощупь, словно и не видели ничего, они забрали у Гутрун её ниточку и стали аккуратно затягивать края раны, крепко держась за серебряную пряжу.

Раз, два, три… Гутрун, подхватив концы, сделала последний узелок. Ловко закрылось, словно сшитое, пространство.

Келда ещё раз поводила рукой, проверяя, и выдала вердикт:

— Всё!

Народ за воинами загудел разом. А иллике вновь собрались в круг и снова что-то зашептали, облегчённо и радостно улыбаясь, вознося слова благодарности Снежной деве.

И лишь Янника осторожно подошла ближе, чтобы рассмотреть «то самое», «непонятное», что собирали на земле горстями опытные иллике. И если бы она лучше себя понимала, то вполне могла бы признаться себе, что ей не понравилось то, что она увидела. Очень не понравилось.

Глава 4

В шахтёрском озёрном посёлке иллике отдыхали перед отъездом. А Янника снова сегодня, словно и не было этих пятнадцати лет её жизни, заново открывала для себя такой ранее простой и понятный мир, всегда ограниченный поместьем Ольсон. Теперь же по-настоящему реальный… И огромный! И невероятный!

Если бы можно было посмотреть на шахтёрский посёлок сверху, то он был, наверное, похож на праздничный пирог. Везде и всюду иллике видели маленькие, аккуратные домики, все резные, разноцветные, но в целом очень похожие друг на друга. Словно их вырезали из одного теста, разрисовывали вручную тонкой кистью, а потом, посыпав сверху весёлой присыпкой в виде маленьких шариков, звёздочек, цветочков, запекли в печке. И когда они, румяные, приобрели золотистый, невероятно аппетитный оттенок, их посыпали щедро сверху сладкой, серебристой пудрой и расставили по кругу на ярко-зелёной травяной подставке. Красота неописуемая. Красота, созданная человеком. Его мастерством, талантом и любовью.

В доме сельского главы, в маленьком дворике с зелёной плотной изгородью, для иллике заполнили тёплой водой открытый каменный резервуар около настоящего грота, с которого по выступам стекала, нагретая солнечным светом вода. Иллике, нисколько не смущаясь, разулись, и теперь их уставшие ножки то тут, то там издавали весёлый, нестройный плеск. И только Хрупкая Асне не соблазнилась и теперь стояла у грота, собирая горстями тёплую воду, умывая запылившееся лицо.

Янника осторожно присела на каменный край и несмело зачерпнула ладошкой прозрачную воду, так не похожую на плотную, привычную дымчатую гладь озера Снежной девы.

— О чём задумалась, юная иллике? — брызги, долетевшие до Янники, прервали её оцепенение.

Никак умная Келда решила поговорить?

— Почему мне нельзя спрашивать вас о том, что вы делали сегодня там, у шахты? — совершенно неожиданно для себя выпалила девушка, которую безумно жгли изнутри тысячи и тысячи вопросов.

Поняв, что она нарушила строгий материнский наказ, Янника поспешно прикусила губу. Хорошо, что матери сейчас нет с ними: Благочестивая Гутрун осталась в доме. И сейчас Янника с трудом возвращала себе разом сбившееся от страха дыхание. И напряжённо всматривалась в лица белокурых женщин. Ой, что будет?! Но время шло, а иллике добродушно улыбались, переглядываясь. Наконец Бойкая Марит прервала молчание и фыркнула:

— Зачем Гутрун держит тебя в таком неведении?! Силу твою копит?!

Но Янника решительно отказывалась что-либо понимать, а потому растерянно молчала, переводя взгляд с одной иллике на другую. Тогда, наверное, пожалев её, снова вступила Келда. Она говорила негромко и очень веско, значительно выделяя голосом каждое слово:

— Всё просто, девочка, — плеснула водой она, — у каждой иллике свой собственный, неповторимый дар. И этот дар сам выбирает себе хозяйку. И тогда служит ей вечно. Но бывает, торопливая иллике хватает первое,