потерь воюющих сторон И.И. Юров использует методы советской пропаганды: «Совинформбюро уничтожило за время войны 4-е состава немецкой армии» [23]. Округление данных, приписывание потерь противнику и замалчивание своих. 

Аргумент И.И. Юрова о превосходстве боевого опыта Вермахта над Красной Армией тоже не соответствует действительности. А. Осокин отмечает: «…некоторые авторы… подсчитали, что непосредственные боевые действия немецкие войска во Второй мировой войне до 22 июня 1941 г. вели всего лишь в течение 17 дней (7 дней в Польше и 10 дней во Франции). В эти же два года Красная Армия вела боевые действия в течение значительно большего времени (Халхин-Гол —2 месяца, Финляндия — 4 месяца). Явный перевес имели лишь летчики Люфтваффе, получившие богатый опыт боев в небе Англии» [24].  

Рассуждая о значении «Большого террора» (репрессий 1937-38 гг.), И.И. Юров воспроизводит аргументацию сталинской пропаганды. Во-первых, автор, конечно, не отрицает наличие репрессий, но утверждает: «Они были, они есть, они будут, ибо государство (любое) – машина подавления, но кого, когда и кем?» [12, с.12]. Подобного рода утверждения очень опасны. Поскольку дают любой господствующей элите, легитимные основания использовать репрессии в качестве не только способа удержания власти, но и решения социально-экономических проблем. Всегда можно оправдать произвол государственной власти, ссылкой на то, что такова ее природа. Вопрос и в том, а кто будет определять кого, когда и кем подавлять? Другой вывод автора несколько проясняет этот вопрос. «Тогда Сталинское правительство – в результате стратегически выверенных планов удержало государство от развала, нынче это сделал В.В. Путин во главе со своим правительством» [12, c.9]. Одним из основных методов управления сталинского правительства был государственный террор. Государственный террор – это стратегически выверенные планы? Значит ли это, что спасение государства от «развала» позволяет правительству осуществлять репрессии в отношении собственных граждан? Кто будет определять, грозит государству развал или нет? Правительство? Значит ли, что именно правительство будет определять кого, когда и кем подавлять? Не происходит ли здесь отождествление интересов государства и личных интересов правителя? Логика автора простая. Сталин использовал насилие в качестве основного инструмента политики – это привело к Великой Победе. Без Сталина не победили бы! Такая логика легитимизирует произвол государственной власти; «насилие во благо», которое определяет само же государство; безответственность власти перед гражданами.   

Во-вторых, в 1937-м году аресты на самом деле пошли на убыль, и уничтожали не всех, а выборочно, чтоб остальным наглядный урок преподать [12, с.12]. И тут автор вводит читателя в заблуждение. Пик репрессий приходится на период с лета 1937-го по лето 1938 годов. В результате репрессий было арестовано 1 575 259 человек, из них 681 692 расстреляно [25, с.965].

В-третьих, репрессии коснулись в значительной степени партийной, советской и хозяйственной номенклатуры, которая вкусила всю прелесть материальных благ и хотела все больше и больше. Они на самом деле плели заговоры. Львиную долю арестованных составляли также «бравые чекисты». Хотя автор и признает наличие «перегибов» и вымышленных обвинений [12, с.12-13]. Обратимся к Оперативному приказу № 00447, который и положил начало «Большому террору», а именно к разделу «Контингенты, подлежащие репрессии». Это бывшие кулаки, члены антисоветских партий, бывшие белые, жандармы, каратели (царской России и времен Гражданской войны), бандиты, бандпособники, наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, сектантских активистов, церковников и т.д. [26, с.84-86]. Очевидно, что репрессии не ограничивались номенклатурой.

По мнению А.В. Зубова, в целом репрессиями был нанесен колоссальный удар по Красной Армии [25, с.968-974]. А. Мельтюхов считает, версия о губительных последствиях репрессий для боеспособности Красной Армии не была доказана. Решение этой проблемы не столь очевидно и пока создает больше вопросов, чем ответов [16]. Б. Соколов придерживается позиции, что боеспособность Красной Армии, как до репрессий, так и после не изменилась, и оставалась на низком уровне [27]. Немаловажное значение имеет тот факт, что репрессии порождали «…в войсках атмосферу страха, убивая инициативу» [13, с.99].

В своей работе И.И. Юров намеренно создает образ СССР в одиночестве противостоящего фашисткой Германии, которая использует все ресурсы Европы в войне. А местами укоряет, что союзники не открывают второй фронт. «Каждый из них занял выжидательную позицию» [12, c.83]. «С США и Англией была достигнута договоренность об открытии ими в 1942 году второго фронта в Европе… но действенной помощи пока не было оказано» [12, с.99]. Такое замалчивание не случайно, это позволяет России, как правопреемнице СССР, «приватизировать» Победу над нацистской Германией. И эксплуатировать образ Победы для «негативной мобилизации» населения против враждебного Запада, подпитывая тем самым идеологию «осажденной крепости». «Мы сами победили – мы можем повторить».

Не стоит умалчивать о той помощи, которая была оказана Советскому Союзу по закону о ленд-лизе. Первые поставки из Англии были в августе 1941 года, а из США 4 октября 1941 года. Танки, самолеты, джипы, мотоциклы, продукты питания, в частности американская тушенка. Знаменитый летчик ас А. Покрышкин, сбивший 59 самолетов, летал на американском истребителе «Аэрокобре» [18, с.69-71]. Помимо этого война велась не только на Восточном фронте, хотя этот фронт и был значимым. Но и в Тихом океане, Северной Африке, Средиземноморском театре. Успехи стран антигитлеровской коалиции на других фронтах Второй Мировой войны во второй половине 1942 года позволили оттянуть часть сил Вермахта с Восточного фронта. Высадка англо-американских войск на острове Сицилия заставила Гитлера, спасая Муссолини, перебросить 17 июля три отборные танковые дивизии СС из-под Курска, а две других – на средний участок фронта [18, с.87-88, 90].  

Высоко оценивает Юров и заслуги И.В. Сталина. Называет его «мудрым и цельным вождем» [12, с.4], «гениальным и волевым полководцем и военачальником» [12, с.33]. «С первого дня войны правительство и Верховный главнокомандующий Вооруженными силами СССР И.В. Сталин принял энергичные меры к отражению фашисткой агрессии» [12, c.19]. Только автор забывает, что Верховным главнокомандующим Сталин был назначен 8 августа. Да и действия Сталина в первые дни войны нельзя назвать энергичными и организованными. «Не владея ситуацией, не умея руководить войсками, Сталин пытался просто что-то предпринять, потому что ничего не делать было невозможно... Сталин пытался договориться с Гитлером, уступив ему ряд советских территорий на западе СССР в обмен на прекращение боевых действий. По поручению Сталина Берия организовал встречу своего представителя с посланником союзной Германии Болгарии... Судьба этой инициативы неизвестна» [20]. Результатом «гениального» сталинского руководства и советской номенклатуры стало 40-41 миллион потерь СССР вместе с мирным населением. Соотношение советских и немецких потерь на Восточном фронте 10:1 [15, с.159]. 

Есть темы, которых автор не касается на протяжении всей своей книги. Вскользь упоминается блокада Ленинграда и