— О! О! — Она почти задыхалась от восторга. — Этого не может быть!

Растяжки, которые не проходили ни от лазера, ни от невероятно дорогих кремов, на глазах исчезали! Кожа разглаживалась, пропадала дряблость, которую до сих пор невозможно было ни сделать упругой ежедневными упражнениями в спортзале, массажем и кремами, ни скрыть пудрами.

Амалия вырвала у Леры крем, схватила за руку, усадила на жесткий диван с прямой спинкой и, глядя той прямо с глаза, строго сказала:

— Слушайте меня внимательно. То, что вы сейчас попробовали, обладает очень сильным действием. Если желаете, я продам вам банку, — при этих словах Лера энергично закивала, но Амалия бросила на нее такой взгляд, что гостья сжалась. — Я продам вам банку, но не больше. Для того, чтобы эффект был не только косметический, но и терапевтический — то есть если вы хотите навсегда, я повторяю: на-все-гда, избавиться от морщин и никогда больше не задумываться о пластических операциях, я предлагаю массаж в течение трех месяцев, особые маски, которые я никогда никому не продаю, — их можно попробовать только здесь, и особую диету на основе трав и чаев.

— Я согласна! — воскликнула Лера.

— Вы отдаете себе отчет… вас не шокирует стоимость моих услуг?

— В каком смысле? — насторожилась Лера.

— В прямом, — отрезала Амалия. — Вот. — Она протянула Лере кожаную папку, которая открывалась наподобие меню. — Вот эта страница. — Она ткнула пальцем в кремовый глянцевый лист бумаги. — Кстати, учтите, что с моими средствами, в отличие от пластической хирургии, у вас не будет ни отеков, ни синяков, а эффект — на всю жизнь.

— Двести пятьдесят тысяч долларов? — ахнула Лера и даже отшатнулась от Амалии.

— Без учета стоимости крема. Он стоит восемьдесят пять тысяч рублей, — Амалия кивнула на баночку на трюмо. — Но после его воздействия первые возрастные изменения произойдут у вас лет в шестьдесят, — спокойно продолжила Амалия. — Разумеется, ни пигментных пятен, ни глубоких морщин, ни провисшей кожи не появится, но все-таки вы заметите кое-какие приметы возраста. Конечно, вы можете каждый год летать в Америку на подтяжки, что обойдется вам в сто двадцать тысяч за каждый раз, но учтите: с возрастом наркоз переносится хуже. Вы творческая женщина, и… дело, конечно, ваше. Вы должны мне верить. Если не верите, я не стану уговаривать.

Лера опустила голову и задумалась.

— Я вас оставлю, — сказала Амалия. — Если решите уйти, кнопка, открывающая ворота гаража, слева от входа.

Когда через час Амалия вернулась в кабинет, Лера допивала чай.

— Я согласна! — воскликнула она, едва завидев вошедшую.

— Замечательно, — кивнула Амалия. — Деньги переведете вот сюда… — Она протянула гостье бумагу с реквизитами банка. — А это вам сувенир. — Хозяйка Дома улыбнулась и поставила на стол флакон со спреем от растяжек.

— Спасибо! — Лера схватила пузырек и прижала к сердцу. — Большое спасибо!

Амалия посмотрела ей вслед, усмехнулась, собрала с туалетного столика баночки, ватные тампоны и пузырьки на поднос и вынесла из комнаты. Спустившись по широкой удобной лестнице в подвал, включила свет и оглядела просторное помещение с каменными стенами, посреди которого располагался огромный деревянный стол, заставленный пиалами из тончайшего фарфора, грубыми керамическими мисками, тяжелыми латунными ступками, кувшинами из тяжелого темного серебра, банками с травами, с водорослями, с корнями непонятных растений, заспиртованными в мутных растворах…

С кожаного дивана спрыгнул большой черный кот, лениво подошел к хозяйке и потерся блестящим боком о ее ногу.

— Ну, что, Зевс, поколдуем немножко? — спросила Амалия у кота, на что тот радостно замурлыкал.

— Мам! — раздался громкий, на весь дом, голос Аглаи. — Не шуми сильно, ко мне гости!

Аглая с грохотом захлопнула дверь в подвал и понеслась открывать дверь полному мужчине в черном пальто, которое ему шили на заказ в Лондоне. Пару минут назад мужчина выбрался из серебристого джипа «Вольво» с государственными номерами, дал указания водителю, уверенно открыл калитку и тяжелой, но решительной походкой прошел по дорожке.

Аглая встретила его в черных брючках-капри, черном кашемировом свитере и черном платке с люрексом.

— Почему вы всегда одеваетесь в черное? — спросил мужчина, снимая пальто.

— Хорошая примета, — Аглая пожала плечами. — Вас это смущает?

— Да нет, — хмыкнул мужчина. — Просто интересно, отчего такая красивая женщина одевается… ну, как бы это сказать… Ваше сердце не разбито? — хихикнул он.

Аглая выразительно подняла одну бровь и сказала с легким, едва уловимым оттенком презрения:

— Дорогой мой Евгений Дмитриевич! Если бы я позволяла себе влюбляться и страдать, в вашем гороскопе было бы непростительное количество ошибок. Так что в ваших интересах не допускать, чтобы мои мысли текли в ином направлении, кроме расположения планет.

Евгений Дмитриевич откашлялся, скрывая смущение — сегодня он собирался пригласить Глашу в ресторан, — и, втянув голову в плечи, как мальчишка, которого отчитала учительница, поплелся за ней. Аглая распахнула тяжелые двери кабинета и впустила посетителя в небольшую светлую комнату, завешанную картами планет, заставленную странными круглыми предметами, заваленную книгами по астрономии и астрологии.

— Вот ваш гороскоп… — Она протянула гостю толстую пачку листков, прошитую, как книга, и в обложке из голубого бархата.

— А чего там, вкратце? — Евгений Дмитриевич присел за столик и налил себе кофе из фарфорового кофейника.

— Евгений Дмитриевич, меня угнетает ваша привычка знакомиться с собственной судьбой по верхам. — Глаша подсела к нему на диванчик, налила себе кофе, а гостю пододвинула вазочку с домашним печеньем. — Пока вы не прочитаете весь гороскоп целиком, я вас не отпущу. Иначе зачем вы мне платите?

— Кстати, — засуетился мужчина, — вот… — И он протянул Аглае конверт.

Аглая заглянула в него, провела пальчиком по купюрам и с удивлением посмотрела на гостя.

— Но здесь три тысячи, — сообщила она. — В два раза больше.

— Это… — раскраснелся Евгений Дмитриевич. — С «Уралнефтью» вы очень верно все сказали в прошлый раз. Я теперь очень богатый человек, — хвастливо добавил он.

— Но вы и были богатым, — заметила Аглая.

— Вы не представляете, сколько у меня теперь денег! — с гордостью воскликнул тот. — Аглая! — Он со страстью посмотрел на женщину и, набравшись смелости, взял ее за руку. — Неужели вы не поедете со мной в Нью-Йорк? Я забронировал столик у Дюкасса…

— Не в этот раз, — улыбнулась Глаша. — Но я обещаю подумать. При одном условии…

— Каком? — оживился посетитель.

— Если вы пройдете курс оздоровления и похудения у моей матери, — заявила Аглая.

Евгений Дмитриевич с удивлением, словно видел впервые, осмотрел собственный живот, удачно скрытый хорошим костюмом, но не ставший от этого меньше, притронулся пальцами к полным розовым щекам и с расстройством уставился на Аглаю. А Глаша в ответ с ухмылкой разглядывала Евгения Дмитриевича — его узкие, заплывшие жирком, хитрые глазки ловкого коммерсанта, влажные красные губы, веселые морщинки у глаз, образовавшиеся от многочисленных увеселений в бане, пухлые ляжки в эксклюзивных брюках и простецкие руки человека, начавшего с самого низа.