других пенять нечего. Завтра все будет готово. – он дал собравшейся толпе знак расходиться.

– А как же детки, что пропали на кануне? – не унимался жрец – Их кто будет искать, надобно у ведьмы дознать, куда она девала их.

Заслышав его слова, уже начавший расходиться народ остановился, ожидая, что на это ответят Багряноборцы.

– Не беспокойся, старче, мы разыщем детей. – успокоила жреца и всех остальных Ольга. – Ступайте по домам с миром. Мы поможем горю вашему.

Выслушав ответ поленицы, люди, еле волоча ноги, измученные жарой и жаждой, разбредись кто куда. У калитки в подворье Глеба Коваля остались только: сам Глеб, Иван, Ольга, да жрец Белобога, который, впрочем, вскоре ушел, одарив всех оставшихся очень недобрым взглядом.

– Благодарю вас, люди добрые. – сказал Глеб, все это время с тревогой ждавший чем все закончится. – Будьте гостями в моем доме, столько, сколько вам потребуется. – он открыл калитку, приглашая воинов пройти внутрь.

Подозвав к себе лошадей, за которыми присматривал Петя пока Иван с Ольгой успокаивали собравшихся, Багряноборцы поклонились Солнцу, прежде чем преступить границу, отделяющую подворье Глеба Коваля от остального города. Войдя внутрь, они чуть нос к носу не столкнулись с сидевшем на цепи бурым медведем. Защитник двора, взревев, уже намеривался напасть на гостей, но увидев хозяина и тех кто пришел с ним успокоился, и даже протянул Ивану лапу.

– Никогда не видел, чтоб Топтыга так себя вел с незнакомцами. – поразился Глеб.

– Ничего, Ивана все медведи признают. – ответил ему, восседавший на лошади богатыря, Петя.

Говорящий петух удивил хозяина подворья еще сильней, и он промолвил.

– Верно старцы говорят:"Хоть весь мир обойди, всех чудес не увидишь". А мне и идти никуда не надо, чудеса сами пришли.

– Вы ступайте, я догоню. – сказал Иван, оставшись с медведем.

Подворье у Глеба Коваля было обширное: амбар для зерна, сарай для инструментов, хлебная печь, открытая кузница, баня, колодец и в самом центре всего, большая изба. Из которой, при виде приближающегося Глеба, выскочила юная девица, в красном узорчатом венке на голове, белом сарафане с солнечными рунами на плечах.

– Батюшка родимый, все ли с тобой хорошо. – кинулась к хозяину подворья девушка.

– Все хорошо Есения, не тревожься. – обняв дочь, успокоил ее Глеб. – Вот, лучше, гостей привечай, хлебом солью угощай. – хозяин показал на Ольгу с Иваном.

– Ой.

Застеснявшись при виде незнакомцев, Есения юркнула обратно в избу. Вновь представ пред гостями спустя несколько мгновений, держа на вытянутых руках рушник, с еще теплым караваем и деревянной солонкой в форме уточки.

– Вот, гости дорогие, примите угощение наше, да пройдите в дом наш. – сказала девушка, протягивая угощение.

Ольга с Иваном поклонились хозяюшке, коснувшись правой рукой земли, затем отломили от каравая по кусочку, обмакнули в соль и съели. Но в дом не пошли.

– Что же вы, гости дорогие, в дом не идете. – забеспокоилась Есения. – Аль не угодили чем вам.

– Не серчай, хозяюшка, – ответила ей Ольга, – и ты хозяин обиду не таи. Всем хорош дом ваш и хлеб ваш. Но не можем в дом, где люди живут, входить мы, покуда трех солнц не минует с тех пор, как пролили кровь мы. Ты лучше дозволь нам в амбаре, где инструменты хранишь, остановиться, да после трапезы обеденной сам приходи и ту, что в колдовстве винят, приводи.

– Быть посему. – согласился Глеб Коваль, проводив путников к месту отдыха.

ГЛАВА 3

Заведя лошадей под тень растущего во дворе, за амбаром, ясеня, Багряноборцы натаскали для них воды из почти пересохшего колодца, дав животным вдосталь напиться. Затем, насыпав в корыто фураж, данный заботливым хозяином подворья, оставили скакунов одних, а сами пошли отдыхать.

Когда воители светлых богов вернулись в отведенный им амбар, их уже ждал стол накрытый узорчатой скатертью. В центре стола стояла крынка молока, рядом с ней располагался горшок полный ароматной каши, возле которого на блюде лежал каравай. По кроям скатерти были поставлены две большие и одна маленькая деревянные плошки, Глеб Коваль не забыл про удивительного говорящего петуха. Подле плошек уместились кружки в которые воины могли налить себе молока и утолить жажду.

Накрывавшая на стол Есения увидев, что гости уже управились со своими делами, поклонилась им пригласив к столу. Поблагодарив юную хозяйку, Багряноборцы, прежде чем рассесться по местам и приступить к трапезе, сняли с себя оружие, положив его рядом с собой. Убедившись в том, что гости не в чем более не нуждаются, Есения оставила их, отправившись в избу к батюшке.

Угощения, приготовленные Глебом Ковалем, оказались очень вкусными, поэтому воины света кушали в полной тишине. Пока, внезапно, не подал голос Петя.

– А вы не думали, что еда может быть отравлена? – спросил петух, склевав добрую половину наложенной ему каши.

От этого вопроса Иван аж чуть ложкой не подавился.

– Типун тебе на язык. – откашливаясь вымолвил богатырь, запив застрявшую в горле кашу молоком.

– Не думаю, что Глебу Ковалю есть смыл нас травить. – сказала Ольга. – Грех это большой убить, тем более отравить гостей своих. После такого ни один суд: ни княжий, ни божий не сможет защитить его.

– В том то и дело. – продолжил Петя. – Вдруг, кто злой, решил напраслину навести на хозяина двора этого, путём нашего отравления.

– Ежили ты так опасаешься за жизнь нашу, почему раньше всех к яствам приступил и об отраве не сказал? – поинтересовался Иван

– Раньше в голову не пришло, голоден был шибко. – оправдался петух. – А как пришло, так вам и сообщил.

– Ладно. – положил длань на стол богатырь. – Чтоб не продолжать спор сей, давайте я оберегом проверю пищу поднесенную нам, если отрава окажется в ней, то все выпьем отвар супротив яду.

Слова Ивана не вызвали возражений, и он сделал то, что предложил. Сняв с шеи мешочек в котором хранился оберег, воин света вынул из него фигурку своего тотемного животного и поставил ее на стол. Затем он вынул нож и проколол им указательный палец правой руки. Обильно обмазав деревянную статуэтку кровью, Иван подхватил ее и держа в длани6 десницы7 провел по воздуху три круга над столом, приговаривая при этом:

– Покровитель великий, защитник рода, защити кровь свою, раскрой умысел злой, ежели кто решил обычай нарушить, отравить детей твоих.

После слов Ивана, глаза тотемного животного на миг вспыхнули красным пламенем, и тут же погасли.

– Все в порядке, есть можно. – промолвил богатырь, убирая деревянного идола обратно в обережный мешочек. – Если бы еда была отравлена, защитник сжег бы ее дотла.

– Вот и славно. Значит я напрасно волновался. – заявил Петя, продолжив