наших египтян от подобной участи. Если мне это удастся, я надеюсь создать прочный союз между нашими двумя странами: Египтом и Лакедемоном.’

- Почему вы ждали двадцать три года, прежде чем вернуться?’

‘Как ты, наверное, помнишь, Таита, когда мы расстались в последний раз, мы были всего лишь горсткой молодых беглецов на трех маленьких галерах. Мы бежали от тирании фараона, который хотел разлучить нас с женщинами, которых мы любили.’

Я кивком подтвердил, что это правда. Теперь это было безопасно, потому что фараоном, о котором шла речь, был Тамос, и со вчерашнего дня он был мертв.

Король Гуротас, который когда-то был молодым Зарасом, продолжал: "Мы искали новую родину. Нам потребовалось все это время, чтобы найти его и превратить в грозную державу с армией из более чем пяти тысяч лучших воинов.’

‘Как вам это удалось, Ваше Величество?- Спросил я.

‘Немного вежливой дипломатии, - простодушно ответил он, но когда я скептически посмотрел на него, он усмехнулся и признал: - вместе с более чем откровенной силой оружия и прямым завоеванием. Взмахом руки он показал могучей армии, что высаживается на восточном берегу Нила под нами. ‘Когда перед тобой воинственный отряд, подобный тому, что ты видишь перед собой, чужаки редко склонны спорить.’

‘Это больше похоже на твой стиль, - согласился я, но Гуротас с улыбкой и кивком отверг мой ответ и продолжил объяснения.

‘Я знал, что мой патриотический долг - оказать вам всю возможную помощь и содействие. Я приехал бы на год раньше, но моих морских эскадр было недостаточно, чтобы нести мою армию. Я должен был построить больше кораблей.’

‘Тогда добро пожаловать, Ваше Величество. Вы прибыли как раз в критический момент. Еще час- и вы бы опоздали. Я соскочил со спины своего коня, но он опередил меня, спрыгнул со своего коня, бодрый, как человек вдвое моложе его, и зашагал мне навстречу. Мы обнялись, как братья, и это было то, чем мы были в глубине души. Однако я испытывал к нему нечто большее, чем просто братскую любовь, ибо он не только дал мне средство спасти мой Египет от этой мародерской стаи злобных хищников, но и, казалось, вернул мне мою любимую Техути, дочь Царицы Лостры. Мать и дочь, эти две женщины - все еще те, кого я любил больше всего за всю свою долгую жизнь.

Наши объятия были теплыми, но мимолетными. Я отстранился и легонько стукнул Гуротаса по плечу. - Скоро у нас будет больше времени для этих воспоминаний. Однако в данный момент несколько тысяч гиксосов ждут нашего внимания в начале перевала: мое и Ваше.- Я указал назад на гребень, и Гуротас вздрогнул. Но он почти сразу же пришел в себя и улыбнулся с неподдельным удовольствием.

- Прости меня, старый друг. Я должен был догадаться, что вы обеспечите мне щедрое развлечение сразу же по прибытии. Давайте сейчас же отправимся туда и разберемся с этими мерзкими гиксосами.’

Я покачал головой с притворным неодобрением. ‘Вы всегда были импульсивны. Помните, что ответил старый бык, когда молодой предложил им броситься на стадо коров и накрыть нескольких из них?’

- Расскажи мне, что сказал старый бык, - потребовал он с нетерпением. Ему всегда нравились мои маленькие шутки. Мне не хотелось разочаровывать его сейчас.

- Ответил старый бык, - давайте лучше прогуляемся на досуге и покроем их всех.’

Гуротас издал радостный смешок. - Расскажи мне свой план, Таита, ибо я знаю, что он у тебя есть. Ты всегда так делаешь.’

Я быстро изложил ему свой план, потому что это был простой план, а затем повернулся и вскочил обратно в седло своего скакуна. Не оглядываясь, я повел Мераба и мой небольшой отряд всадников обратно на холм. Я знал, что могу положиться на Гуротаса, который когда-то был Зарасом, чтобы выполнить мои указания в точности; даже если он теперь был королем, он был достаточно проницателен, чтобы знать, что мой совет всегда был лучшим из доступных.

Когда я снова поднялся на вершину холма, то увидел, что прибыл не раньше времени, так как Орда гиксосов снова наступала на разбитые и истощенные ряды египтян, которые стояли навстречу им. Я пустил лошадь в галоп и достиг стены щитов всего за несколько секунд до того, как враг снова напал на нас. Я высвободил коня и схватил бронзовый щит, который кто-то сунул мне в руки, когда я протиснулся на свое место в центре переднего ряда. Затем со звуком, похожим на Летний гром, передние ряды гиксосов, бронза о бронзу, снова врезались в нашу ослабевшую линию.

Почти сразу же меня поглотил кошмар битвы, в которой время теряет всякий смысл и каждая секунда кажется вечностью. Смерть давила на нас темными миазмами ужаса. Наконец, по прошествии, казалось, часа или ста лет, я почувствовал, как невыносимое давление гиксосской бронзы на нашу хрупкую линию фронта резко ослабло, и мы быстро двинулись вперед, а не спотыкаясь назад.

Нестройный рев победоносных вражеских боевых кличей сменился ужасными криками боли и отчаяния на варварском языке гиксосов. Затем вражеские ряды, казалось, съежились и обрушились на самих себя, так что мое переднее зрение больше не было полностью затуманено.

Я видел, что Гуротас в точности выполнил мой приказ, как я и предполагал. Он двинул своих людей двумя крыльями одновременно по обоим нашим флангам, ловя гиксосских захватчиков совершенным круговым движением, как косяк сардин в сети рыбака.

Гиксосы сражались с безрассудством, порожденным отчаянием, но моя стена щитов держалась крепко, а Лакедемоны Гуротаса были свежи и рвались в бой. Они гнали ненавистного врага против нашей линии, как куски сырого мяса, брошенные на плаху мясника. Бой быстро сменился резней, и в конце концов уцелевшие гиксосы побросали оружие и упали на колени на землю, превратившуюся в грязное кровавое болото. Они молили о пощаде, но король Гуротас смеялся над их мольбами о пощаде.

- Моя мать и мои маленькие сестры обратились к вашим отцам с такой же мольбой, с какой вы обращаетесь ко мне сейчас. Я даю вам ответ, который ваши бессердечные отцы дали моим дорогим. Умрите, ублюдки, умрите!’

И когда отголоски их последнего предсмертного крика затихли в тишине, Король Гуротас повел своих людей назад через это кровавое поле, и они перерезали глотки любому из врагов, кто еще проявлял хоть малейший