она настаивала, чтобы её называли, выглядела лет на двадцать пять. С её строгим кардиганом и тугим пучком она казалась куда более уместной в библиотеке, чем рядом с хоккейной ареной.

Она повернулась ко мне с нервным выражением лица за массивными очками.

— Спортивная медиа-компания угрожает подать в суд на «Пикс».

Я моргнул.

— За что?

Гретта, командный юрист, ответила своим безапелляционным тоном:

— Потому что вы напали на одного из их фотографов после игры с «Гризли». — Она мельком взглянула на планшет. — Это не только порча дорогостоящего имущества, но и нарушение контракта.

Подождите. Это было не из-за удаления с игры, а из-за камеры? Он же буквально сунул её мне в лицо! И после его вопроса о Шайло ему ещё повезло, что я не сделал чего-то похуже.

— Я даже пальцем его не тронул, — сквозь зубы выдавил я.

Гретта встретила мой яростный взгляд, даже не моргнув.

— Вы сорвали камеру с его шеи, и ремень оставил у него ожог на коже.

Я резко поднялся, сжимая кулаки.

— Вы это серьёзно?

— Сядь, — рявкнул тренер.

Годы криков тренеров на тренировках сделали своё дело, и я подчинился, даже если всё во мне кричало выбраться отсюда, бежать, пока в голове не останется только онемевший гул.

— Это бред…

— Мы ещё не закончили. — Тренер поднял обе брови и кивнул мисс Линкольн, давая ей слово.

Я стиснул челюсти.

Она включила ноутбук, и на экране за её спиной появился график.

— Твои продажи упали, Дилан. Никто не покупает твои майки. Более того, их массово возвращают. В интернете появилась петиция с требованием убрать тебя из команды. И… — Она замялась, словно ища поддержки у тренера, а потом снова повернулась ко мне. — Ты стал мемом.

— Мемом, — эхом повторил я.

Какая разница, если все меня ненавидят? Мне не нужны друзья. Мне не нужны фанаты. Я здесь, чтобы играть в хоккей. И, чёрт возьми, я хорош в этом.

На экране запустился видеоряд.

Я, выглядящий абсолютно неуравновешенным, разбиваю камеру о стену. На фоне были наложены книжные полки. Подпись:

«Когда автор убивает твоего любимого персонажа».

Я моргнул.

— И мне должно быть не всё равно, что какие-то книжные ботаники издеваются надо мной?

— Листайте дальше, — скомандовал тренер.

Тот же кадр с разными подписями:

«Когда дал ребёнку не ту кружку».

«Когда первым заговорил с подростком утром».

«Когда учитель объявил, что проект будет групповым».

Вновь и вновь моё лицо становилось символом необоснованной ярости.

— Это сейчас в тренде на всех видеоплатформах, — тихо добавила мисс Линкольн. — И вот этот мем только набирает обороты.

Она переключилась на следующий кадр, и у меня похолодело внутри.

Этот был другим. Этот ударил прямо в сердце.

На нём была группа подростков в экипировке «Пикс», жавшихся друг к другу в коридоре арены, пока я мрачно проходил мимо. От восторга до страха за секунды. Я их даже не заметил тогда.

Теперь видео сопровождалось изображением мрачного готического замка.

«Когда «Зверь» — это не просто прозвище, а то, кем ты стал».

Следующим кадром был фрагмент из самой популярной спортивной передачи. Двое комментаторов обсуждали ситуацию.

— Он позволяет тому, что происходит вне льда, влиять на его игру, — сказал один из них.

Второй, играя адвоката дьявола, заметил:

— Но это же нормально, правда? Мы люди, а не роботы.

— Может, и нормально. Но безопасно ли это? — возразил первый. — Посмотри на этих детей, дружище.

На экране снова показали тех самых подростков, переходящих от восторга к испугу, когда я прошёл мимо них.

— Хватит, — прорычал я.

Мисс Линкольн выключила планшет, и в комнате повисла тишина.

Тренер наклонился вперёд, голос разрезал напряжение, сгустившееся, как гроза:

— Мы волнуемся за тебя, Дилан.

— Не стоит, — я скрестил руки на груди и уставился прямо на стену.

Единственное, что удерживало меня в кресле, — это осознание, что их реакция на моё внезапное уход было бы ещё хуже. Тренер Перкинс, генеральный менеджер и юрист команды — все они были страстными фанатами и людьми, живущими хоккеем. Хоккей — моя жизнь. Я не мог поставить её под угрозу, просто хлопнув дверью и доказав их правоту.

Майк, генеральный менеджер, наклонился вперёд, его взгляд был суров.

— Дело не только в этих роликах и комментариях. «Пикс» и раньше справлялись с негативом в прессе, справимся и сейчас. Мисс Линкольн умеет творить чудеса и найдёт способ обернуть это в нашу пользу.

Мисс Линкольн нервно сглотнула и не подняла глаз. Отличное «воодушевление».

Майк продолжил:

— Проблема в том, как ты себя ведёшь на льду. В том, как ты воспринимаешь всех как врагов — даже своих товарищей по команде. Даже нас. Хотя мы те, кто тебя поддерживает. Кто-то серьёзно пострадает. И, возможно, это будешь ты.

Я едва сдержался, чтобы не фыркнуть.

Он ещё пытался это выдать за поддержку? После такой засады?

Я с силой хлопнул ладонями по столу.

— Я полностью контролирую себя на льду.

— Да ты даже сейчас себя не контролируешь, — резко парировал тренер, лицо его побагровело.

Тишина стала почти осязаемой. В комнате раздавалось только тяжёлое дыхание, все ждали, как я отреагирую.

И именно в этот момент мой предатель-агент решил наконец открыть рот.

— Послушай, Сэвидж. Никто не хотел быть тем, кто скажет тебе это, но так как я на экране, а не рядом, чтобы ты меня ударил, я вызвался добровольцем.

Он коротко усмехнулся, но никто, кроме него, не засмеялся.

Мои кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели.

Смех Гарри угас, и он продолжил:

— Ты отстранён до конца сезона. Поезжай домой, повидайся с семьёй, возьми время, чтобы… справиться с утратой…

В ушах зашумело.

— Мы думаем, что перерыв…

Я резко встал, и стул с грохотом упал на пол.

Гарри замолчал.

— У нас плей-офф! Вы не можете меня снять!

— Можем. И снимаем, — Майк произнёс это с финальностью, сравнимой с попаданием ракеты точно в цель. — Освободи шкафчик. Увидимся на предсезонке.

Как по команде, все начали подниматься, покидая комнату, оставив меня в одиночестве в этом хаосе, с ладонями, вдавленными в стол и сердцем, бешено колотившимся в груди, будто оно вот-вот вырвется наружу.

И кому было бы не всё равно, если бы оно вырвалось?

Тяжёлая рука легла мне на плечо.

— Это для твоего же блага.

Я сдёрнул руку тренера, как будто она обжигала.

— Сидеть на скамейке запасных и смотреть, как играет моя команда? Как это может быть «во благо»?

Тренер задержал дыхание.

— Нет, Дилан. Ты вообще не будешь здесь. Ты в обязательном отпуске до начала предсезонных тренировок.

Комната начала вращаться, как тот