детства, исследовав их вдоль и поперёк вместе с Шайло.

Непрошено всплыло воспоминание: Шайло падает на лёд. Я слишком далеко, слишком медленно, словно сквозь патоку, мчусь к нему…

Лоб покрылся холодным потом.

Я должен выбраться из Винтерхейвена.

Вернуться на лёд.

Путь прошёл быстро. Лишь несколько машин проехало мимо с хлюпающим звуком, когда шины прокатывались по мокрой дороге. Некоторые замедлялись, будто пытаясь разглядеть меня, но я упрямо смотрел в сторону деревьев, пока они не уехали.

Через тридцать минут начиналась игра «Пикс», и я надеялся успеть обустроиться в новой квартире к началу.

Чувство лёгкости в теле раздражало: быть без формы и коньков в день матча казалось, будто мне отрезали руку.

Я вышел к центральной части города, где лесная тропа сливалась с Главной улицей.

Выцветшая деревянная табличка гласила:

Добро пожаловать в исторический Винтерхейвен.

Она была окружена фиолетовыми соцветиями люпина и блестящими зелёными листьями.

Эта вывеска висела здесь столько, сколько я себя помнил.

Десять лет прошло с тех пор, как я был дома. Почти треть моей жизни.

И всё равно казалось, будто время остановилось.

Я открыл сообщения, чтобы проверить адрес, но взгляд зацепился за чат с Бретом и Гейджем.

Брет: Вижу, шаг первый выполнен. Дадим тренеру знать, что ты там и делаешь успехи.

Гейдж: Сообщи о ситуации с котом.

Дилан: Сконцентрируйтесь на игре. Вратарь «Сэйбертуз» слаб на левом фланге.

Дилан: И не позволяй Маркусу отдавать шайбу.

Гейдж: Мы справимся. Сосредоточься на своей задаче.

Я с раздражением смахнул сообщения.

Я должен был быть там, на льду.

Но я справлюсь.

Смогу затаиться на пару недель. Переживу Винтерхейвен. Докажу тренеру, что вся эта чушь про «мир, гармонию и внутренний покой» сработала.

И вернусь в команду.

Вернусь к нормальной жизни.

Если она вообще ещё существует.

Я проверил сообщение от Рози Форрестер с адресом квартиры. Когда я искал жильё в интернете, её предложение казалось идеальным: краткосрочная аренда, мебель в наличии, и я не знал эту хозяйку.

Тем более, что в Винтерхейвене было всего три объявления, а два других находились в районе, где жили мои родители.

Единственное, что смущало — коты.

Я ничего не имел против кошек. Но их там много?

Или мебель в котиках?

Или арендодатель та самая «сумасшедшая кошатница», которая вяжет свитера из кошачьей шерсти для своих жильцов?

Рози: Квартира над «Шиком Аляски». Оставлю заднюю дверь открытой, так что просто поднимайся, когда приедешь.

Я обошёл здание сзади, с облегчением покидая главную улицу.

Зашёл внутрь.

Студия была заполнена наполовину законченными картинами в синих, зелёных и коричневых тонах.

Я чувствовал себя так, словно заглядывал в чей-то шкаф, пока пробирался мимо холстов к лестнице слева.

На верхней площадке было две двери.

Та, что с кривым металлическим номером «2», была приоткрыта, и из-за неё доносился женский голос.

— Так, слушай сюда, — голос звучал слегка запыхавшимся.

Я подошёл ближе.

— Во-первых, ты сейчас выйдешь через эту дверь.

Топот, словно кто-то неуверенно шаркал ногами.

— Во-вторых, ты спустишься вниз по лестнице. Никаких попыток трогать мои вещи в студии!

Громкий шум, как будто что-то тяжёлое рухнуло на пол.

— И, наконец, ты покинешь мою лавку, и я не хочу тебя больше видеть. Чёрт! — воскликнула она.

Я не собирался ввязываться ни в какую драму, но точно не собирался стоять и смотреть, как кто-то отказывается уходить из её квартиры, несмотря на её явные требования.

Я был большим и внушительным. И определённо не боялся этим воспользоваться, когда это было необходимо.

Я толкнул дверь пошире…

Передо мной предстала молодая женщина, державшая метлу как бейсбольную биту.

На её ногах были пушистые носки, и она скользила по полу, пытаясь добраться до кухонного стола, по которому мчались два существа.

— Стой, Лиззи! Не ешь его! Беги, мышь! Будь свободной!

Она сделала широкий замах метлой, словно отбивала мяч в решающий момент игры, и в тот момент, когда истошно пищащая мышь пронеслась мимо меня, словно сдувающийся воздушный шарик, метла с громким треском врезалась мне прямо в лицо.

Глава 7

Рози

Дилан, чёртов, Сэвидж стоял в дверях, зажав нос ладонью.

Он был выше, чем я представляла. По крайней мере, на 15 сантиметров выше меня. И выглядел он не таким злым, как я ожидала — хотя это мог быть просто шок.

Всё-таки я только что ударила его в лицо.

Но он сам выскочил из ниоткуда!

— Ты не должен был приехать до завтра, — заявила я, скрестив руки на груди.

— Нет, сегодня.

Красная струйка стекала по его пальцам, но он всё ещё стоял, как статуя, глядя на меня с полуприкрытыми глазами.

Мозг дал сбой.

— Ты… у тебя кровотечение?

Мой голос взлетел до оперных нот, где уже ломается стекло и воют собаки.

Я не выносила вида крови.

Вида, запаха, разговоров о ней, даже мысли о том, что она существует прямо под моей кожей, вызывали у меня неприятные ощущения.

Я развернулась.

— Я принесу полотенце!

Повернулась снова.

— Нет, я же только что разложила новые полотенца… Кровь на них нельзя.

Живот скрутило.

— Бумажные полотенца!

Опять развернулась.

— Но ты капаешь на пол! — фу, фу, фу! — А бумажные полотенца внизу…

Вновь обернулась, но пришлось опереться на стену возле картины с белоголовым орланом — кружиться на пустой желудок было плохой идеей.

Глубокий вдох.

Ты не вампир, мозг. Кровь не пахнет.

— Я жалею о каждом решении, которое привело меня к этому моменту.

— Я тоже, — пробормотал Дилан.

Мы уставились друг на друга.

Он держал футболку у лица, скрывая кровь, а я цеплялась за стену, будто она была моим личным рыцарем в сияющих доспехах.

Кто вообще нуждается в мужчинах, когда есть штукатурка и краска?

— Извини, я не очень… — я прикрыла рот ладонью.

Нужен срочно отвлекающий манёвр.

Я перевела взгляд на его… пресс.

Твёрдые мышцы, рельефные, как горные хребты за окном.

Ох, мама.

— Да, это очевидно, — пробурчал он, опуская футболку.

И тут же обнажилась снова… кровь.

Он потрогал нос, несколько раз поморщился, словно кролик.

— Кажется, не сломано.

О Боже.

Я даже не подумала, что могла сломать ему нос!

В моих фантазиях о нашей первой встрече фигурировали совсем другие слова: брутальность, близость, брачные танцы…

Но точно не это.

Я встряхнула головой, наконец соображая, что надо действовать.

— Полотенце!

Я рванула в ванную, схватила пушистое белое полотенце с полки, смочила его водой и вернулась.

Пока он промокал лицо, его взгляд скользнул по квартире.

Просевший футон посреди коробок, выглядевших так, будто пережили наводнение.