— Закари Скотта, который играет ковбоев, я хорошо знал, — сказал мне Бадди. — Он часто сюда приезжал.

— Его жена сбежала с Джоном Стейнбеком[2], — подхватил я, но на Бадди это не произвело ни малейшего впечатления — он не знал, кто такой Стейнбек.

Для Закари Скотта Бадди нашел местную подружку.

— Плясали хулу в постели. — Он рассказывал об этом открыто, без стеснения, так что и слушатель не видел в этом ничего дурного. Бадди был сводником, но отнюдь не сутенером.

В начале 1962 года Спарки Леммо обратился к Бадди с просьбой: пусть Бадди подберет «девочку с острова», молодую, красивую, послушную. Бадди требовались более четкие инструкции, и Спарки сказал, что девушке предстоит провести вечер с очень важной персоной, настолько могущественной, что визит этого человека на острова держали в тайне: его самолет приземлился не на аэродроме Гонолулу, а на каком-то другом — на острове Оаху их было тринадцать, считая военные, — и остановился со свитой в отеле «Кохала Хилтон». В отель его доставили в лимузине с затемненными окнами.

— Говард Хьюз? — попытался угадать Бадди.

Говард Хьюз в те времена проделывал такие штуки — личный самолет, куча прихлебателей, миллионы направо и налево. Спарки не ответил. Услышав это имя, он как-то замялся, и это убедило Бадди, что его догадка верна: точно, Говард Хьюз.

Впрочем, это мог быть кто угодно: множество знаменитостей наведывалось на Гавайи, а кое-кто и жил здесь — Дорис Дюк в Блэк-Пойнте, Клэр Бут Люс на Даймонд-Хед, Линдберг на Мауи, Джимми Стюарт обзавелся ранчо возле Коны, на Гавайи то и дело заявлялся Элвис. Знаменитости приглашали к себе в гости других знаменитостей.

— Бинг Кросби?[3] — прощупывал Бадди. Кросби играл на Гавайях в гольф.

Спарки вновь ушел от ответа — сказал только, что этому человеку требуется местная девушка, гавайская красавица.

— Ха! — с торжеством выдохнул Бадди Хамстра. — Они не могут найти вахину у себя в «Кохала». Им приходится обращаться в отель «Гонолулу».

Он радовался такой востребованности, потому что репутация его гостиницы уже успела пошатнуться. Таитянские танцы на веранде, его любимое «Шоу Прекрасных Полинезиек» убеждали публику, что Бадди — прохиндей. Разумеется, прохиндей, потому-то Бадди так хорошо понимал, как бывает слаб мужчина. «Сам я никогда не платил за это», — с гордостью утверждал он, но примитивное упорство похоти было ему знакомо.

— Скажи мне, что это за человек, — настаивал Бадди.

Спарки поджал губы, выражая этой гримасой, что сказал бы, да права не имеет.

— Очень важный человек, — повторил он. — Надо найти такую девушку, которая его не узнает.

— А я бы его узнал? — уточнил Бадди.

— Слушай, это срочно. И не проститутку, просто милую, веселую девушку. Маленькую кокосовую принцессу.

Как раз такая «кокосовая принцесса», Пуамана Уилсон, крутилась в то время около гостиницы, искала работу. Бадди догадывался, что девушка сбежала из дому, и покровительствовал ей. Раньше она училась в монастыре на материке, но ушла оттуда и не хотела возвращаться в Хило, к своей семье. Бадди позволял ей помогать на кухне под присмотром Пи-Ви, но велел держаться подальше от бара. Он поселил Пуаману в комнате для прислуги и приглядывался к ней, подумывая жениться со временем, если девочка не пустится во все тяжкие. Пусть пока подрастет: жизнь в монастыре консервирует, и, хотя девушке шло к двадцати годам, она казалась совсем незрелой. Веснушчатая, забавная, но не лишенная опыта — это Бадди знал наверное. Милая, не слишком умная, привлекательная на гавайский лад, надутые губки — то ли беззаботная девчонка с пляжа, то ли мегера. Вполне подходит: простодушна и расположена к любви. Но Бадди предупредил: «Пусть мне ее вернут».

Пуаману позвали с кухни. Даже в переднике, вспотевшая, она была хороша.

— Тебя отвезут в другую гостиницу, — предупредил Бадди.

— Что я должна делать?

— Быть милой — только и всего.

Она прекрасно поняла его. Ей не нужны были более подробные наставления.

Пока Пуамана мылась и наряжалась, Спарки предложил Бадди комиссионные, но он отверг их с некоторым даже негодованием: деньги подразумевали сделку, коммерческое соглашение. Это просто дружеская услуга, сказал Бадди.

Нарядившись в парео[4], с цветком за ухом, Пуамана отбыла в отель «Кохала» в сопровождении Спарки Леммо. Когда она вернулась, Бадди спал. Днем он застал ее на кухне, снова в футболке, фартуке и резиновых шлепанцах, и спросил, как все прошло.

— Красивая комната, — ответила Пуамана. — Номер люкс.

Пуамана — в этом она вся! — заговорила о гостиничном номере, а не о мужчине и не о плате за ночь. Бадди спросил о ее партнере.

— Прикольный, — сказала Пуамана и больше ничего не стала рассказывать.

Она притихла, все чаще запиралась у себя в комнате, словно яйцо там высиживала. Шесть недель спустя Пуамана известила Бадди о своей беременности. Родив девочку, Пуамана сказала: «Она хапа», то есть наполовину туземка, наполовину хаоле. Назвала девочку Кууипо — «Милочка» — и превратилась в заботливую мать, флиртовать прекратила, начала копить деньги, всецело посвятила себя дочери, красавице, которая семенила на крепких ножках в холл гостиницы и весьма точно воспроизводила там, не оступаясь, все движения хулы, когда ей не исполнилось еще и года.

В тот год убили президента Кеннеди. Спарки заехал в отель к Бадди. Тот был очень пьян и слезлив: «Я воевал с ним на Тихом океане!» (Это, кстати, было неправдой.)