жизни человека к вечности? Математически она невыразима. По временны́м параметрам её как бы и нет. И всё же она есть. Она есть сущностно, при том, что как раз вечность-то сущностно для жизни невыразима. Вечности для человека как бы не существует. Так что же тогда объективно? Вечность не содержит в себе жизни, жизнь не содержит в себе вечности. Получается полный бред. И чтобы как-то выбраться из него, необходимо, наверное, найти некий третий элемент, который решил бы нашу проблему. Что это за элемент? Этот элемент – НАЧАЛО. Странно, не правда ли? Если бы мы сумели вообразить вечность как нечто ощущающее, то, даже не чувствуя внутри себя никаких продолжительностей, она должна была бы заметить всякое начало и испытать шок. Ведь как может что-то начаться там, что само в себе не знает начал?! Какая дерзость! Но начала были. И это мы знаем наверняка, если, разумеется, верим в Бога. «В начале было Слово». Как ни крути, но в вечности присутствуют начала всех зримых и незримых явлений.

Посмотрим теперь на человека. Если сущностно вечность не способна быть воспринята жизнью, то может пониматься как начало вечности. Вечная душа, вечная любовь, – всё это не пустые образы, а конкретно-чувственные понятия. Стоит человеку ощутить в себе душу – и он ощущает её вечной. Стоит почувствовать любовь – и любовь он чувствует вечной. Этот момент пробуждения (осознания начала чего-то вечного) и есть начало вечности в человеке.

Если я сумел понятным образом довести до читателя то, что терялось в закоулках моего сознания, то следующий вывод он поймёт без труда. А вывод в том, что вечность и жизнь отныне вмещают себя друг в друга посредством начала. Всё, что начинается – вечно. При этом начинается только то, что не имеет причин, в ином случае оно лишь продолжается, имея просто неясную на данный момент природу. Поэтому к пониманию начала (в нашем контексте) следует отнестись аккуратно. Вселенная не имеет причины, поэтому она началась и поэтому она вечна. Конкретная личность не имеет причины, поэтому и она началась и она поэтому вечна. Личность Шекспира21 не есть сумма личностей его предков, в противном случае следовало бы ожидать в последующих поколениях кого-то более грандиозного, чем Шекспир. Теперь можно смело сказать, что конкретная любовь (пусть даже и самая что ни на есть половая) не имеет причин и, следовательно, началом своим пронизает вечность. Начало должно состояться. Любовь должна засиять (в том же смысле, в котором я говорил как-то о сиянии доверия). Единственное условие – это, конечно, взаимность. Если достичь сияния, то неизбежно возникнет доверие к этой любви и одновременно – доверие к вечности как к естественному пространству, где пребывает отныне эта любовь.

Все эти разговоры о конечности человеческих чувств бессмысленны, поскольку в них всегда обсуждается то, что виделось только как возможность, но никогда не начиналось как реальность. И стремиться надо не к любви вообще (это ни к чему не приведёт), а к конкретному началу этой любви. Здесь корень вечности. Здесь спасительный эликсир, которого жаждет даже самый упрямый ниспровергатель вечной любви.

***

Я думаю, Морзе изобрёл свою азбуку, когда стучал пальцем по аквариуму, пытаясь передать рыбкам некую идею. Подозревали ли при этом гуппи о наличие высшего разума – вопрос до сих пор открытый.

***

Вот готовлю яичницу и думаю, что курица делает для человечества больше, чем иной президент.

***

Есть хорошо известная поговорка: «Первая жена от Бога, вторая – от человека, а третья – от дьявола». Если заменить слово «жена» на слово «любовь», то эта поговорка будет ещё точнее отображать то, что происходит со всеми нами. Многие заразы проникают в наш организм с каким-либо продуктом. При этом сама зараза не имеет вкуса, а в памяти остаётся неприязнь к тому продукту, который мы съели. Так мы и начинаем какое-то время сторониться ни в чём не повинного предмета кулинарии, хотя сам по себе он к заразе никакого отношения не имеет. Просто есть у неё некие предпочтения – ботулизм любит поселяться в маринованных грибах, сальмонелла – на яичной скорлупке. То же самое случается и с заразами духовного плана. Они не внедряются в психику сами по себе, но приходят опосредованно через какие-либо устоявшиеся формы эмоциональных переживаний. И среди этих немногочисленных форм есть у них тоже любимые. Например, половая любовь. А если взять, допустим, секс, то это вообще похоже на японское суши, изначально ядовитое и нуждающееся во вмешательстве искусного повара. Так часто любовь порождает страдание и боль вместо радости и блаженства, что отношение к ней человека становится с годами если не холодным, то, во всяком случае, начинённым всякого рода золотыми чешуйками съевшего собаку опыта. Но хочу сказать вещь, которая многим покажется невероятной: для того чтобы по-настоящему любить, не нужен никакой опыт. Более того, всякий опыт здесь настолько же неуместен, насколько нелеп. Не стану спорить, что в цепочке ЛЮБОВЬ – КРАСОТА – СЕКС – ТЕЛО все звенья связаны друг с другом причинно-следственной связью: любовь немыслима без красоты, красота немыслима без возбуждения и, стало быть, секса, а секс невозможен без тела. Здесь нет никакой трагедии и никакой несправедливости. Здесь наличествует другое. Здесь есть вездесущая зараза, ещё в момент изгнания человека из Рая внедрившаяся в эту цепочку. Некоторые мистики называют эту заразу ЭЙЦЕХОРЕ (семя дьявола в человеке). Это эйцехоре изначально заложено во всякое тело (отсюда и это демоническое брожение и эта мистическая робость, возникающие, когда наш взгляд касается красивого тела), а потом по цепочке оказывает своё влияние вплоть до самой любви, которая сама по себе духовна. Пытаясь спасти любовь от этой заразы, многие склонны вырывать её из цепочки, тем самым рискуя сделать Землю бесплодной. Но как нельзя отделить раньше времени душу от тела, так нельзя вырвать из человеческого сердца и человеческую любовь. Пока она в человеке (а не в духе), она не может обособиться ни от красоты, ни от секса, ни от тела.

Так вот, возвращаясь к иллюзии опыта… Многие полагают, что только с годами можно разобраться в любви настолько, чтобы её себе позволить. Однако с годами происходит обратное – человек научается быть психологом, забывая, что счастье не складывается из простого согласования двух характеров. Чем больше человек прилагает анализа к своим чувствам, тем существо этих чувств становится всё более и более непонятным. Иначе библиотеки мира не были бы завалены миллиардами томов, в которых писатели тщетно пытаются разгадать несуществующую тайну любви. Когда мы заказываем в японском ресторане суши, мы вполне доверяем повару, который это суши приготовил. Но почему мы не доверяем Богу, когда в нашем сердце вспыхивает первая любовь? Неужели Бог не в той степени мастер? или был пьян, когда допустил то, что человек влюбляется раньше, чем может разобраться в себе и в людях? «Рано!», – кричит ему социолог. «Рано!», – вторят ему не успевшие ничего сообразить родители. «Рано», – соглашаются растерянные их чада, застигнутые врасплох природой. Чёрт с ним. Пусть даже и рано, хотя не тело к этому не готово, а не готово к этому общество. Ромео и Джульетта – по всем фронтам общественных отношений. И то первое, что от Бога, превращается в пепел, порою не оставляя даже настоящих воспоминаний.

***

Мы не живём, исходя из своих мыслей, а мыслим, исходя из своей жизни.

***

Метакультуры исчезают, когда их миссия либо выполнена, либо встретила необоримое сопротивление (как в Египте). Миссия России – это объединение мира на основе этики Розы Мира. Я, честно говоря, не вижу никаких к этому посылов в современной России (хотя, конечно, откуда я могу знать всю Россию, черпая информацию из интернета). Даже анализ её метакультурных особенностей привёл меня изначально в тупик. Я искал, в чём может вообще выражаться эта особенность, которая хотя бы теоретически могла приблизить к исполнению этой миссии. И пришёл к такому вот интересному заключению… Образность и предметность у самого Андреева со временем делается привычкой воспринимать всё не иначе как именно через опору на образ. И если ещё в Росии 19 века эти типичные только