Ничего не боюсь. У неё вот нет мужика и у меня не будет. Половина баб так живет. Я вот только в двадцать два года девственности лишилась. С ним! Жила ведь как-то столько лет, училась, ни на кого не смотрела… И сейчас найду работу и тоже ни на кого смотреть не буду!

— Да наконец-таки! — вскричала моя мама через два дня, когда я явилась с домой с преприятнейшим известием. — Доченька…

Она плакала — видать, от радости. Сёма от радости, наверное, разбил свой последний айфон.

— Это правда? — позвонил он на следующий день. — Говори правду! Сколько у тебя недель?

Я сидела перед раскрытым ноутом, но экран погас, и поэтому я видела в чёрном квадрате овал своего тупого лица.

— Уже нисколько. Я на больничном.

Он выдохнул. Перепугался? Но я не могла ни улыбнуться, ни заржать от радости, что сумела прощипнуть его толстую кожу. Испугался, гад…

— Почему не сказала?

— А ты почему не сказал?

Он задумался, а я, не думая, сбросила звонок. Мне не нужна его правда. Я ее знаю.

— Слушай, накаркаешь! — заявила Майя.

— Со мной он предохранялся.

Сволочь! Говорил, ну она не в себе все еще… Подожди, вот встанет нормально на ноги, тогда и разведемся… Теперь чего ждать?! Когда ребёнок встанет на ноги?

— Ксюша, все будет хорошо… — зачем-то говорила мне мама.

Зачем? Я не плакала. Наверное, это ее и пугало. Я ждала первого дня месячных, потому что после слов Майки реально струхнула.

Сволочь перезвонил только на следующий день. Вечером.

— Ушла, значит?

Интересно, а чего он ждал? Что проглочу ребёнка? Или прощального секса? Так мне как бы нельзя… Ведь поверил гад в аборт!

— Гитару обязательно надо было бить?

— Я об неё споткнулась…

И снова я сбросила звонок. Надо хлопнуть дверью. Просто хлопнуть дверью. Иначе никак…

— Знаешь, действительно езжай куда-нибудь… — вдруг ни с того, ни с сего сказала вечером мама.

И я решила — еду. Куда, ещё не знаю. Но прочь из-под тяжелого взгляда отца. Он не принял моего сожительства. Говорил, что мужик женится либо сразу, либо никогда. Это он ещё не знал, что мужик, трахавший его дочь, уже женат… на другой.

Неделю я тупо бродила по разным сайтам в поисках интересного маршрута и случайно попала на пост от парня по имени Руслан: ищу девушку для ведения блога о путешествиях. Без интима. Не спонсор. Расходы и доходы делим поровну.

А почему бы и нет? И я кликнула на «ответить». Дура? Вполне возможно… Впрочем, у меня пришли месячные — хоть с беременностью пронесло, а думать о плохом наперед я никогда не умела и никогда, наверное, не научусь.

— Давай встретимся в кафе и все обсудим? — уже через пять минут прислал мне этот Руслан.

— Давай.

А на следующий день я объявила родителям, что уезжаю во Вьетнам с подружкой по имени Руслана.

Крэг вернулся с двумя стаканами, красиво украшенными цитрусовыми. Может, не пить? Ведь он мог что-нибудь туда подмешать. Да ладно тебе, Ксю, психовать! Мы в аэропорту. Пассажиры бизнес-класса тоже проходят секьюрити. И чего ему меня отключать? Его цель — словами склонить меня к соитию. Он же бизнесмен!

— Long Drinks… — Крэг откинулся на мягкий подголовник кресла, став на темном фоне ещё белее, и принялся крутить в пальцах соломинку. — Будет ли он таким же длинным, как ожидание очереди в душ…

А пацан с юмором! Пусть и с английским.

— А я уж как-то смирилась, что приму душ дома. Ты куда летишь? — спросила я, чтобы увести вынужденную беседу от темы секса.

— Домой!

Отлично вывернулся. Крепкий орешек.

— Ты русская?

Я от неожиданности прикусила трубочку.

— Как догадался? По акценту?

— По имени… Оно не соответствует внешности.

Я выпустила изо рта трубочку и облизала губы. Ему на зло. Пусть смотрит, как лиса на виноград.

— Меня зовут Ксения. Попробуй произнести мое имя. Сразу предупреждаю, я не Зена, королева воинов.

Он улыбнулся и произнёс: «Найс ту мит ю, Кейт». Выкрутился! Ну, мне не так уж и приятно с тобой знакомиться, но что поделать! Раз ты прицепился к моей заднице, как банный лист. Кстати, моей задницы ты как раз-таки и не видел — все в глаза смотришь.

— Откуда летишь? — начал он крестовый поход по мою душу.

— Из ниоткуда.

— Тааак, — протянул Крэг, начав крутить свой бокал ещё быстрее. — Я не услышу никакой интересной истории? Так нечестно. Ведь чем хороши попутчики, с ними не стыдно быть откровенными. Второй-то встречи не будет.

— Да? — я снова сжала губами соломинку, даже если он на ее месте представляет нечто другое! — У меня не случалось в жизни ничего постыдного.

— Врешь! — почти выкрикнул он, и как и я оглянулся. — По статистике тридцать процентов пассажиров когда-либо занимались сексом в аэропорту, а семьдесят процентов мечтают об этом и все никак не могут решиться.

Я продолжала грызть соломинку, но так как товарищ не думал развивать свою мысль далее, медленно вытащила ее изо рта и произнесла:

— Я попала в погрешность. Наверное, потому что редко летаю.

— А я потому что являюсь частью другой статистики. Тех, кто неудачно занимался сексом в общественном душе. Откровенность за откровенность?

Я вскинула брови:

— А мне твоя откровенность не интересна.

— Даже с учетом того, что та девочка, которая меня жестоко кинула, была русской?

Врет, ох как врет…

— Ну, можно сказать, что я наполовину финка. Хотя бы по фамилии. Я с балтийского берега, с Питера, и финны всегда заговаривают со мной по-фински — признают своей!

— Какое совпадение, я тоже финн.

Да ёшкин кот! В любую дырку без мыла пролезет гад!

— Наполовину. На свою худшую. Сразу же сгораю на солнце. Хотя меня тянет к солнцу. Гены, твою мать, от них никуда не денешься.

— И что они тебе такое нашептывают? Твои гены?

Я беседу поддерживаю? Или уже набралась, что эта блеклая личность вдруг стала мне интересна? Да и цвет в нем вдруг появился. Глазки синие, горят… Тоже приложился? Хотя по количеству жидкости в стакане не скажешь. Красивый парень. Жаль, рыжины нет в волосах. А если покрасить? Так, Ксю, кончай пить…

— Немного семейной хроники хочешь? И не обижайся, если я назову русских оккупантами, ладно?

— Не буду… Вы тут недавно отметили сто лет независимости. Ты в Финляндии живешь?