Яворский заинтересованно взглянул на соседку. Надоедливая, наглая женщина вдруг показалась не такой уж и плохой собеседницей.

-  Да? – ласково уточнил он. – Мы виделись однажды, мельком. Очень привлекательная девушка. Не ожидал, что её сердце может быть свободно.

Алина Петровна явно оказалась удовлетворена его реакцией. Улыбка её стала ещё шире.

- Скажите, а почему вы переехали обратно в Винницу? Обычно отправляются в Европу, а не из неё… - протянула она, подозрительно косясь на Андрея. – Так скучали по родной стране?

Было видно, что в большой патриотизм она не поверит.

- Нет, - искренне ответил Яворский, - это не первая причина. В Нидерландах слишком многое позволяется. В этом плане я более консервативен, потому имею определённые проблемы с кругом общения там.

В глазах женщины, верившей, что на каждой улице Амстердама находится притон, а все, как один, курят травку, а то и что посерьёзней, эти слова прозвучали как подтверждение, во-первых, испорченности Нидерландов, а во-вторых, порядочности Андрея. И, хотя Алина Петровна не казалась ему идеальной собеседницей, он не мог игнорировать своё желание воспользоваться её предрасположенностью.

- Очень приятно слышать такие мудрые слова, - промолвила она. – И быть уверенной в том, что в этой квартире не случится ничего развратного, противозаконного и… даже если и законного, то противоестественного, - она в особенности выделила голосом последнее слово. – Простите за откровенность, и мы, конечно, мало знакомы, чтобы я спрашивала такое, но коль вы – свободный мужчина…

- Я очень много работаю, - отрезал Андрей, понимая, что Алина Петровна может объяснять и расшифровывать свой вопрос ещё минут пять, но так и не решится назвать запретное слово. – Потому у меня мало времени на знакомство с девушкой, с которой можно было бы выстроить серьёзные отношения. К сожалению. Знаете, - это была не совсем правда, но зато на соседку действовало безотказно, - так хочется осесть, завести нормальную семью… в Нидерландах мне этого сделать не удавалось.

- О, как я вас понимаю! – закивала Алина Петровна. – Знаете что, Андрей? Устройте новоселье у меня! Я живу на этой лестничной площадке, приглашу лучших жильцов нашего дома… И обязательно, всенепременно позову Юлечку. Вы обязаны друг другу понравиться!

- Буду вам премного благодарен, - заулыбался Андрей.

В том, что Юлечка ему понравится, он даже не сомневался. Правда, над взаимностью ещё придётся поработать…

Лотти устроилась на самом краешке причинного ковра, свернулась клубком, но не спала, а укоризненно поглядывала приоткрытым карим глазом на хозяйку. Иногда она пыталась поднять преграду, не позволявшую сбежать в квартиру этажом ниже, но никаких провокационных действий пока что не совершала.

Юле не хотелось видеть своего соседа снизу ни под каким предлогом. Наверное, Андрею казалось, что они очень хорошо попрощались перед его отъездом много лет назад, да что там – так и остались лучшими друзьями. А то, что никак не связались за всё это время – досужая случайность, о которой сейчас не стоило и вспоминать. Для Лебедевой всё было совсем по-другому. Она помнила, как тосковала тогда, и…

Снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает. Теперь от всех её тёплых чувств остались только раздражение и желание поскорее прервать разговор.

…В Андрея Яворского была влюблена вся школа. Каждая девчонка старше восьмого класса считала долгом строить ему глазки в коридоре, улыбаться, как безумная, когда он проходил мимо, и распускать сплетни о том, что они целовались где-то там, за углом дома. Ладно, не каждая, только половина.

На параллели так точно все.

И, разумеется, выпускной танец каждая без исключения хотела с ним танцевать. А Юля в принципе отказалась от выпускного вальса, у неё не было времени – подготовка к экзаменам, бесконечная учёба…

Самое противное было в другом. Андрей знал, какой эффект он производит. Его это смешило. Знал о всех воздыхательницах, с которыми хотя бы раз лично пересекался.

А Юля всё это время оставалась его подругой. Они читали одни и те же книги, смотрели одинаковые фильмы – ну, ладно, во втором она под него иногда подстраивалась, но никогда не подавала виду. Помогали друг другу в учёбе. В гости друг к другу приходили чаще, чем следовало. Но ни одна из тех временных девушек Андрея не ревновала его к Лебедевой. Юлька была серой мышкой, не способной по мнению расфуфыренных девиц, мнивших себя красавицами, заинтересовать такого, как Яворский.

Собственно говоря, как настоящая реалистка, она придерживалась того же мнения. И старалась не забивать себе голову чувствами. Дружат – и хорошо. Любая влюблённость проходит, правда же? По крайней мере, это Юля себе говорила.

Оно всё ничего не значило, правда. И поцелуй тот на выпускном – по пьяни. Ну, как сказать… Юля не пила. Андрей – а кто его знает? Она потом не спрашивала. Как-то времени всё не было. А потом он уехал, и Лебедева как была реалисткой, так и осталась. Потому в её воспоминаниях они дружили. И, разумеется, никогда не были влюблённой парой, даже на полдня.

- Лотти, чего ты там улеглась? – раздражённо обратилась Юля к кошке. – Слезай, провалишься ещё…

С того времени прошло больше десяти лет. Лебедева как была реалисткой, так ею и осталась. Сначала она была не чета тем, кто нравился ей. Юля делала то, что умела – дружила. Помогала, поддерживала, иногда давала по мозгам. Андрей это выдерживал, многократные они – нет, разумеется, потому что на то им не хватало силы и духа. А когда закончила университет и вынуждена была искать работу, переступила и через мышь, и через старые привычки. И научилась не оглядываться на прошлое.

Но серой мыши, недооценивающей себя, было легче. Юля знала: в тот момент, когда она заставила себя увидеть в зеркале красивую девушку, всё вконец пропало. Юлька из прошлого согласилась бы хоть на какой-то вариант. На глуповатого, в чём-то недостойного, точно неидеального мужчину. Но Юлия Лебедева, первая стерва всей фирмы, заносчивая и холодная, не подпускала к себе тех, кто её не устраивал.

И хоть бы кто выдержал её систему оценивания! Были, конечно, кандидаты, но в таком случае они взаимно не проявляли друг к другу никакого интереса. Да и Лебедева сама знала, что была невыносима. Ей все об этом говорили, даже те, с кем она дружила. Те, правда, в шутку, но какая разница? Говорили же…

 Она заставила себя вынырнуть из мыслей. В дверь стучали. Лотти смотрела прямо и зло, ей явно мешали спать.

- Эх, это всё ты виновата, - покачала головой Юлия. – Из-за тебя я никого сюда не привожу.

Шарлотта махнула пушистым хвостом, зевнула, перевернулась на другой бок и вновь притворилась спящей. Юля с удовольствием последовала бы её примеру, но в дверь позвонили.

Принесла же кого-то нелёгкая…

В том, что это не Андрей, она даже не сомневалась. Как же! С этого станется вновь отодвинуть её ковёр и пролезть через проклятую дыру. В дверь, ещё и звонить? Это было не в его правилах. Юля изменилась, конечно, но не сомневалась, что Яворский каким был, таким и остался.