Кизме я потом говорю:

– Чего залупился? Давай кляпом рот затыкать буду.

– А разве без кляпа не можешь?

– Ты бы сам попробовал, – говорю.

Он опять побледнел, но промолчал. А у меня планынаполеоновские. Дай, думаю, разузнаю, где живет Влада Юрьевна. Подождал ее наостановке, держусь на расстоянии, когда сошли. Темно было. Она идет подфонарями в черном пальто-манто, ноги, как колонны у Большого театра, белые,блядь, стройные, только сужаются книзу, и у меня стоит как новый валеный сапог,а я без пальто, в кожанке с Дубинского рынка. Кое-как строгнул хуй в бок, рукув кармане держу, хромаю слегка.

Зашла она в подъезд. Смотрю, по лесенке не спешаподнимается, и коленка видна, когда ногу ставит на ступеньку. Пятый этаж… Ушла…А у меня в глазах ее нога и коленка. Ох, какая коленка, кирюха ты мой! Вдруглегавый подходит и говорит:

– Чего выглядываешь тут?

– Нельзя, что ли? Не почтовый, небось, ящик!

– Ну-ка, руку вынь из кармана! Живо!

– Да пошел ты!… На хуй соли я тебе насыпал? – какже я руку выну? Неудобно, думаю.

– Р-руки вверх! – заорал легавый.

Смеюсь.

– Руки вверх, говорю. – И, правда, дуру достает идуло мне между рог ставит. Я испугался, руки поднял, а хуйло торчит, как будтов моем кармане «Максим»-пулемет. Легавый ахнул, дуло к сердце моему перевел иза хуй цап-царап.

– Что такое? – растерянно спрашивает.

– Пощупай лучше и доложи начальству, –говорю, – убедился?

– А документы есть? – дуру в кобуру спихнул сразу.

– Только член, – отвечаю.

– А чего он у тебя… того?…

– А у тебя что, не того?

– Иди уж, дурак, весь в комель уродился. Увидел, чтоли, кого? – Посмотрел легавый, голову задрал, нету ли где в окне голойбабьей жопы и ушел с досадой.

А я сел на краешек мостовой, напротив, и гляжу какстебанутый мешком с клопами на дом Влады Юрьевны. Любовь, бля, это тебе,кирюха, не червонец сроку. Это, бля, на всю жизнь. От звонка и до звонка. Ох,как я тогда мучился! Вроде мне гвозди кто под ноготки загонял. Ты не думай, чтов ебле было дело. Мне бы просто так смотреть на лицо ее белое без блядства,волосы рыжие, глаза зеленые. А руки? Рук таких больше ни у кого нету. Вот с чемтебе, мудило, сравнить их? Вот представь, стоишь босиком на льдине. Семь ветровдуют в семь твоих бедных дырочек. В душе сквозняк, и жизнь твоя, курва, кажетсячужой зеленой соплей, харкотинкой, более того, а вокруг тебя конвой в белыхполушубках горячие бараньи ноги хватает, обжигается. Дрожишь, говнюк? А тывыпей! Вот так! И вдруг… Вдруг нет ни хуя: ни льдины, ни конвоя, ни чужихбараньих ног, а теплый песочек и пальмы, одни пальмы, чтоб мне твое сердцепересадили. А под пальмами шоколадные бабы, и одна, самая белая, подходит инамазывает тебе бесплатно на муде целую банку розового крема, не для бритья, ав пирожное «эклер» который помещают. Приятно? Но приятно что? – так тебябыстро перевели из одной окружающей среды в другую, словно бы из карцера вбольничку, что в это не веришь ни хера и орешь со страху и хуяк-с в обморок. Уркамеждународный так говорит: «Это, господа, не мираж, а козырь ваш». А ты негорюй, попадаешь еще по обморокам. Попадется баба вроде Влады Юрьевны ипопадаешь. Ты малый темпераментный – в залупе ртуть. Только тебе чего надо?Тепла! Паечку тепла, законного и кровного. Хули ты ко мне с обмороками пристал?Что я, профессор, что ли? Еб твою мать! Раскинь шарики свои! Ведь из мужиковредко кто падает в обморок. Все больше бабы. И какие бабы? Простые, работяги,не только асфальтировщицы. Мудак ты, все-таки. А и кассирши, и бухгалтерши, и вхимчистке которые блевотину нашу принимают, и воспитательницы из яслей, ипродавщицы, особенно зимой, если на улице овощи продают, фрукты и мороженое, состройки бабы и с мясокомбината, из всяких фабрик и мастерских.

Ведь как дело обстоит? Вроде бы за день наебешься на работетак, что только пожрать и на бок, или намерзнешься, жопу отсидишь, руки ноют иглаза болят, если баба – чертежница. А на самом деле в чем секрет-то? Или муж,или ебарь кидают такой простой бабе палку, и она, милая, как на другую планетупереносится. Я тебе не раз пережевывал, дубина ты врожденная. Вот летчик когдав пике входит, тоже обморок чувствует, и космонавты, пока не вырвутся из нашейвонючей атмосферы. Перегрузки, значит. Вбей себе это в голову: и в ебле, припалке, тоже перегрузки наступают уму непостижимые и телу невозможные. И все этовмиг сгорает к ебаной бабушке: и забота, и ломота, и что за квартиру неплачено, и что какая-то мандавша чулок порвала в автобусе, а ему в паре сдругим цена пять рублей – полтора дня работы… Все забывается, еще разподчеркиваю. Все, что ебет за день нашу работящую женщину… А вот,приблизительно, миллионерши – те не то, чтобы в обморок упасть, но и вообщекончать не могут, скажу тебе официально. Разберем, почему.

Неверующему Андропу – хуй в жопу. Я тебя логикой между рогвдарю. Слыхал про Муссолини «Сладкая жизнь»? Там это дело показано. Или прокинозвезд читал? По пять раз замуж выходят. Разве побежит баба от мужика, еслион ее в космос выводит? Если она по нем помирает, травиночка, от счастья? Ни вжисть! И эта самая жисть устроена хитрожопно. Раз тебе на обед какаду леденцаминабитые и шашлык из муравьеда, и лакеи в плавках шестерят, а в шкапе шуб – чтов комиссионке, и три машины внизу, да в каждой шофер с монтировкой до колен(только позови – побежит и влупит), то от всего этого изобилия ты в обморок неупадешь и совсем не кончишь. Отсюда хулиганство в крови и легкие телесныеповреждения. Бывают и тяжелые. Она кончить не может и начинает миллиардеракусать, а он, паскудина, не орет: ему приятно. Потом сам ее кусает и рычит отудовольствия, ну и до блевотины надоедят друг другу. Развод.

Или идет смотреть, как баба под музыку раздевается сама. Онизачем это смотрят? А вот зачем. Если ты мужик нормальный, и баба перед тобой –платьице влево, комбинацию – вправо, лифчик – фьюить, штанишки в сторону, апрожектор в сиськи, то не знаю, как ты, кирюха, а я бы, клянусь, пусть мне твоесердце пересадят, если вру, помчался бы по черепам на сцену и пока полициякрутит мои руки, бьет дубинкой по башке, свистит, гадина такая, газы в глазапускает, а я пилю и пилю этот стриптиз, пока не кончу. А когда кончу, вези меняв черном форде на суд. И на ихнем суде я скажу в последнем слове: посколькугорю с поличным, сознаюсь – уеб. И правильно! Не раздевайся на моих глазах. Тымне не жена! Всегда готов к предварительному тюремному заключению. Вот какпоступит здоровый русский человек, который против разврата. А миллиардеры,знаешь зачем на стриптиз ходят? Потому что можно эту бабу не ебать. Они рады,что закон запрещает подниматься на сцену. И здоровый мужик туда не пойдет –яйца так опухнут после сеанса, что до Родины в раскоряку добираться придется.