— Вам невероятно повезло: вы встретились с Говорящим Бревном, — проговорил он наконец. — И даже держали его в руках! Мало кто может похвастаться столь близким знакомством. Вы счастливчики. А старуху эту зовут Дебора. Уже очень давно я ничего про неё не слышал. Её прожорливая пасть способна поглотить любой предмет. Главное, чтобы он был хоть чуточку тёплым. Дай ей волю, она проглотила бы и луну, и солнце. А глаза она у вас случайно не просила? Больше всего ей по вкусу всякие блестящие вещицы. Как-то раз я сам видел, как она проглотила хижину дровосеков, а всё потому, что стояли холода и в хижине на плите кипел горшок с мясной похлёбкой. К счастью, дровосеки выскочили в окно. Но одному она таки успела оттяпать ногу вместе с носком и штаниной. А другой от ужаса закричал — и что вы думаете? Старуха сожрала его крик вместе с ужасом! С тех пор этот человек ничего не боится. Но если встречает опасность, не может позвать на помощь. А это очень плохо.

Так было всегда: дедушка что-то принимался объяснять, но вскоре перескакивал с одной истории на другую. На миг он умолк и уставился в окошко, проделанное в чердачном потолке. Затем вздохнул и продолжил:

— Ох уж эта старуха! Больше всего она любит человеческий голос. Не просто голос: слова! Особенно когда их произносят дети. А «белый» — слово на редкость симпатичное!

— А расскажи про бревно!

— Говорящее Бревно горит с тех пор, как появились слова. Думаю, его зажгли давным-давно в одной из первых пещер, где при свете костра рассказывали самую первую историю. Это бревно горит не сгорая, но ещё никого не обожгло. Оно ничего не может поджечь: ни деревяшку, ни солому… При этом не гаснет даже под водой. Когда-то бревно горело на дне целых сто пятьдесят лет: его забросил в море один пират. Под водой было так светло, что рыбаки, которые плавали поблизости, утверждали, будто это звезда оторвалась с небосклона и упала в море. Рыба в тех краях до того поумнела, что перестала ловиться.

Дедушка снова поднял глаза и посмотрел в окошко. Наконец выудил из ящика с инструментами тяжёлый ржавый ключ.

— Вот он! Тот самый! — Друс положил ключ на середину стола.

Дети смотрели с удивлением. Ключ был самый обыкновенный. А вот дедушка помолодел лет на двадцать. Глаза у него блестели, а движения стали быстрыми, как у птицы.

— Не стоит переживать из-за бревна. Старуха в жизни его не проглотит: бревно обожжёт ей рот своим негасимым пламенем, которое в другое время совершенно безобидно. На самом деле в животе у Деборы пылает такой адский жар, что, как говорят, душа вылетела однажды у неё изо рта и обернулась вороном. Так что бревну вашему ничего не грозит. Дать его на съедение старухе — всё равно что пытаться утопить солнце в море.

— А что будет, если солнце опустится в море? — спросил Тау.

— Наверное, море испарится… Жар бревна слишком силён для Деборы. И всё-таки эта жадина мечтает его заполучить. Больше всего меня беспокоит, что оно в её власти. Бревно должно вернуться к Дядюшке Дубу. Если точнее, прямо к нему в сердце. Но Дядюшка Дуб растёт далековато оттуда.

— Как ты сказал? Дядюшка Дуб? — воскликнула Майя.

— Мама говорила… — начал Тау, но осёкся.

В тот вечер дедушка Друс впервые упомянул Дядюшку Дуба.

Пока они разговаривали, дождь кончился. В окошке показалась луна, а рядом с её холодным желтоватым диском сидела сорока с чёрно-зелёными крыльями. Птица замерла, будто тоже слушала дедушку. А из старинных настенных часов, стоявших на полу среди книг, выскочили медведь и медвежонок. Медведь держал в руках дубинку, а медвежонок — наверное, это был его сынишка — облизывался и поглаживал круглый животик. Медведь ударил по часам дубинкой двенадцать раз.

— Дядюшка Дуб — самое большое дерево, которое когда-либо существовало в наших местах, — заметил дедушка Друс. — Ему тысячи лет! Оно говорит на всех человеческих языках. И знает все самые знаменитые деревья, которые жили давным-давно. Так, Иггдрасиль, священное дерево викингов, приходится ему младшим братом. Его ближайшие родственники — волшебное африканское дерево Омумборонбонга, священное дерево Бодхи, олива Афины и яблоня Гесперид, дуб Додоны — дерево Зевса, которое, тихонько поскрипывая, отвечало тем, кто умел слушать. А ещё тысячелетние баобабы и секвойи, дерево Бани, большой каменный пень, Драконье дерево, Старая Ива, ледяное дерево Барбарбрат, дерево Киче… Знает он и десятки других деревьев, которые приходятся ему старинными приятелями: он говорит о них так, словно видел их только вчера. А ещё Дядюшка Дуб сотни раз обошёл весь мир.

Тёмными ночами, когда луна уходит с неба или лес окутывает особенно густой и непроглядный туман, Дядюшка Дуб вытягивает из земли свои гигантские корни и отправляется в путешествие. Он идёт неспешно, большими шагами, перемахивает через невысокие горы, преодолевает вброд реки и озёра. Иногда шагает даже по дну океана. Правда, сам он не очень любит океанское дно: после морской воды листья и корни покрываются серебристым слоем соли. Кроме того, под водой маленьким обитателям Дядюшки Дуба приходится целыми днями томиться взаперти в своих комнатках, а, когда путешествие затягивается, это ужас как надоедает. Иногда, если необходимо, на помощь дереву приходит буря по имени Метеора.

Дядюшка Дуб знает почти всё на свете, вот почему чаще всего он молчит. Где-то внутри его ствола спрятана дверца, через которую можно попасть в удивительные миры и сказочные королевства. Мало кто из людей воспользовался этой дверцей, а из тех, кто шагнул за её порог, почти никто не вернулся.

Но больше всего Дядюшка Дуб любит петь.

Ночью при лунном свете или когда луна уходит с неба, особенно когда в городах и селениях жители собираются на праздник и дуб-исполин чувствует себя одиноким — а может, наоборот, весёлым, счастливым и могучим; когда он видит, как рождается новая звезда или погибает старая, куда более древняя, чем он сам; когда среди лесной земляники появляется на свет белый зайчишка или умирает старая мудрая лиса, измученная тяжкой, полной невзгод жизнью; когда случается затмение (пусть даже и неполное); когда Млечный Путь закручивается спиралями; когда утром прилетает стайка дроздов или целая школьная экскурсия присаживается отдохнуть в тени густой листвы — в эти мгновения Дядюшка Дуб поёт. Он поёт глубоким могучим басом, который разносится не только по лесу, но и по всей Вселенной. Особенно Дядюшка Дуб любит оперные арии. Но если в его безбрежной памяти всплывает какая-нибудь другая песня, которую он слышал в далёком городке или неведомом селении, куда его заносила судьба, он исполняет и её. Историю о двух его голосах и о том, кто и как научил его петь, нам ещё предстоит услышать…

Внезапно дедушка Друс прервал свой рассказ: он увидел, что уже поздно, и встал с кресла. Надел очки, провёл рукой по встрёпанным волосам, которые от этого ещё больше взъерошились, упёрся руками в бока и сказал:

— Другого средства не остаётся: если вы действительно хотите вернуть слово, вам нужен Мальчик Йогурт. Только он вам поможет. Живёт Мальчик Йогурт на ветвях Дядюшки Дуба, но путь в те края очень опасен. Однако вы уже достаточно большие для путешествия. Вот, держите!