Я чувствовал себя хуже некуда, пить кофе мне совсемрасхотелось. Тут распахнулась дверь, и появилась девушка.

— Горячее, — объявила она, — мясо скартофелем.

Сергей Петрович кивнул. Девица подошла ко мне с левойстороны и левой же рукой попыталась положить с подноса котлету на мою тарелку.Естественно, та угодила прямо на скатерть. Я вздохнул. Прислуге никто необъяснил, что следует подходить справа и раскладывать еду правой рукой, держаблюдо в левой. Странно, что Кузьминский нанял столь неумелую особу, даже Нюша уНиколетты освоила азы науки прислуживания за столом.

Сергей Петрович отодвинул свою чашку и мирно сказал:

— Пошли в кабинет.

— Вы же хотели сообщить своим домашним о большой суммеденег, которая лежит у вас в столе, — напомнил я.

Кузьминский вздохнул:

— Лучше вечером, так логичнее. Приехал и привез. Давай,Ваня, шевели ногами. Тебе и впрямь придется для вида рыться в бумагах.

Через час дом опустел. Валерий сел в красивую иномарку,Клара устроилась рядом с ним на переднем сиденье. У Анны оказалась своя машина,маленькая, крохотная «Пунто» ярко-красного цвета. Беллу и Сергея Петровича насеребристом «Мерседесе» увез шофер.

Я увидел из окна, как кавалькада автомашин вырулила надорогу, ведущую к воротам, и пошел выполнять приказ Кузьминского — осматриватьдом. Здание оказалось гигантским, трехэтажным, вернее, этажей было четыре, еслисчитать еще и цокольное помещение, в котором находились бассейн, сауна,бильярд, прачечная и комнатка, где громоздился котел отопления.

На первом этаже было немного комнат. Столовая, гостиная скамином — огромные, сорокаметровые помещения с высокими полукруглыми окнами.Еще здесь имелись комната с аккуратно застеленной кроватью — очевидно,гостевая, кухня, несколько кладовых, туалет, ванная…

Увидав, что я заглянул в кухню, Лариса Викторовнаулыбнулась:

— Не хотите кофейку спокойно попить?

Сидевшая у стола возле кастрюли с нечищеной картошкойдевушка улыбнулась и, выпрямившись, кокетливо подхватила:

— Присоединяйтесь к нам, познакомимся!

— Катя, — сердито оборвала ее ЛарисаВикторовна, — занимайся своим делом!

Девица покорно взяла отложенный ножик и принялась с деланымусердием скрести клубень, не забывая при этом стрелять в мою сторону густонамазанными глазами.

— Спасибо, — ответил я, — пока не хочется.

— Как только проголодаетесь, — заботливопродолжила Лариса Викторовна, — немедленно приходите. Кстати, что выпредпочитаете из еды?

Я пожал плечами:

— Я всеяден, словно опоссум.

— В наше время редко встречаются некапризныемужчины, — улыбнулась экономка. — И все-таки, что вы больше любите —рыбу, птицу?

— Мясо, — ответил я, — не отличаюсь особойоригинальностью, как большинство представителей моего пола, великолепноотношусь к котлетам.

Обсудив с Ларисой Викторовной достоинства и недостаткибараньих отбивных, говяжьей вырезки и свиного окорока, я плотно закрыл дверь ихотел идти на второй этаж, но тут из-за створки донесся громкий голос Кати:

— А симпатичный какой! Высокий! И с утра в костюме! Мнетакие мужчины нравятся. Не знаете, Лариса Викторовна, он женат?

— Эта птица не для тебя, Катерина, — суровоответила экономка, — ты уже что, не убиваешься по Косте?

— Так он меня бросил, — протянула Катя. —Этот секретарь симпатичный. Как вам кажется, я ему понравилась?

Я на цыпочках отошел от двери и двинулся на второй этаж. Всамом конце была моя комната, за ней следовал кабинет Сергея Петровича. Прижелании я мог попасть в него, не выходя в коридор. Помещения соединяланебольшая дверка. Впрочем, хозяин тоже мог войти ко мне из своей спальни. Всетри «отсека»: его опочивальня, рабочая комната и моя спальня шли анфиладой. Потомследовал небольшой холл с диваном и парой кресел, а за ним начиналась половина,на которой проживали Анна, Валерий и Клара. У каждого из них имелось пособственной комнате.

Мне показалось неприличным изучать в отсутствие хозяев ихспальни, поэтому я просто приоткрывал двери и тут же их закрывал. В комнатахСергея Петровича царил спартанский порядок, все было убрано, расставлено иразложено. У Валерия сильно пахло табаком, очевидно, он курил трубку, у Анныповсюду валялись интимные детали туалета, а у Клары был такой кавардак, что ядаже изумился.

Со второго этажа на третий вела винтовая лестница, яподнялся по ней и попал в мансардное помещение, огромное, наверное,стометровое, с массой уголков и закоулков. Все оно принадлежало Белле. И вотличие от двоюродной сестрицы-неряхи Беллочка оказалась аккуратисткой. Кроватьу нее была застелена пушистым розовым пледом, несколько десятков плюшевыхигрушек сидели на полках, на длинном, извилистом, прикрепленном к стене столестояло неимоверное количество техники: телевизор, компьютер, принтер, сканер,музыкальный центр и еще какие-то непонятные штуки, мирно моргавшие зеленымилампочками. Пол устилал ковер светло-бежевого цвета, в других помещенияхпокрытия имели более темный оттенок.

Еще одно отличало владения Беллы. Здесь не имелось ни однойкартины. На стенах тут и там виднелись постеры в простых белых рамках.

Я спустился на второй этаж, устроился в кабинете и сделалвид, будто разбираю бумаги. Честно говоря, живопись, которой был украшен дом,поражала. Сергей Петрович потратил не один десяток тысяч долларов, меблируяпокои. Тут все было дорогим, качественным. За исключением бело-голубой комнаты,которая временно досталась мне, все остальные выглядели безупречно элегантными,и… вдруг жуткая мазня в тяжелых бронзовых рамах.

Кабинет хозяина украшал портрет дамы в жемчугах. Неведомыйхудожник плохо владел пропорциями, поэтому руки женщины получились несуразнодлинными. Лицо казалось плоским и каким-то непрорисованным, зато роскошноесерое платье было выписано с любовью. Рюшечки, оборочки, воланчики, кружавчики…Абсолютно гладкую, неправдоподобно белую шею украшало жемчужное ожерелье, а надключицей ярко краснело круглое пятно.

Более идиотского полотна я в жизни своей не видел, впрочем,остальные, рассеянные по комнатам, выглядели еще гаже.