— На портрете, я только что видел.

— Не может быть, — запинающимся голосом сказалаэкономка, — вчера ничего такого я не видела. Вы ошибаетесь.

— Пойдемте посмотрим? — предложил я.

Лариса Викторовна вскочила. Быстрым шагом мы подошли клестнице, и тут сверху донесся пронзительный вопль:

— О-о-о, помогите, а-а-а!

Забыв о вежливости, я оттолкнул экономку и понесся наверх,перепрыгивая через ступеньки. Кричали в кабинете Сергея Петровича.

Я рванул дверь и обнаружил горничную, стоящую за столом. Ротее был раскрыт, глаза вывалились из орбит, руки Катя судорожно прижимала кгруди. Рядом валялись швабра и тряпка.

— Немедленно замолчи, — сурово сказал я.

Катя послушно захлопнула рот.

— Что случилось?

Горничная вновь издала звук, которому позавидовала быпаровозная сирена.

— Прекрати сейчас же, — обозлился я, —отвечай нормально, что тебя напугало? Мышь? Небось несчастная от твоего ораинфаркт заработала.

Катя ткнула пальцем в портрет:

— Там… пятно… вон! Красное!

— И что?

— Его вчера не было…

— Не было, — эхом прошелестела Лариса Викторовна икулем свалилась к моим ногам.

Видя такой поворот событий, Катерина завизжала, словнокошка, которой случайно прищемили хвост.

Но я не растерялся. Вся моя жизнь прошла рядом с маменькой.А Николетта и ее подруги обожают закатывать истерики по любому поводу идемонстративно лишаться чувств на глазах у почтенной публики.

— И-и-и! — выводила Катя.

Я легонько шлепнул ее. Горничная захлебнулась криком.

— Не блажи, — громко сказал я, — принесинашатырный спирт.

Катерина как ошпаренная бросилась к аптечке. Черезпятнадцать минут положение слегка стабилизировалось. Лариса Викторовна сиделана диване, Катерина всхлипывала в кресле.

— Дамы, — спросил я, — из-за чего сыр-бор?

— Так смерть идет, — разрыдалась Катя, —обязательно кто-то умрет.

— Кто именно? — Я попытался привести собеседниц вчувство.

— Кого она выберет, — заявила Лариса Викторовна иткнула дрожащей рукой в портрет. — Глафира жертву наметила!

— Ерунда, — успокаивал я истеричек, — все этонеправда. Привидений и кровавых пятен, выступающих на полотнах, не бывает.

— Вот же оно, — проблеяла Катя.

— Это дурацкая шутка кого-то из членов семьи, —сердито перебил ее я, — думаю, либо Белла, либо Клара решили позабавитьсяидиотским образом.

— Нет, мы все умрем, — прошептала Катя. —Сегодня же уволюсь. Место хорошее, зарплата отличная, но жизнь-то дороже!

— Вот что, — принял я решение, — ну-ка, гдеСергей Петрович держит краски, кисти и все такое?

— В мастерской, — хором ответили дурочки.

— И где она?

— В саду, домик стоит, — пропищала Катя.

— У Беллочки аллергия на запах краски, —обморочным голосом добавила Лариса. — Вот отец и построил себе отдельноездание.

— Немедленно принесите оттуда растворитель! —железным тоном приказал я.

Спустя примерно полчаса я осторожно стер красную отметину.Одна из моих бывших любовниц, Рада Сколкова, была художницей, и я хорошо знаю,чем можно снять свежую краску, не повредив старого слоя.

После окончания «реставрационных работ» я приказал Ларисераспахнуть балкон, а Катерине велел тщательно прибрать комнату.

Когда помещение приобрело первозданный вид, я провел женщинна кухню, усадил их перед собой и заявил:

— Вот что, любезнейшие, вы сделаете огромное одолжениеСергею Петровичу, если не станете распространяться о случившемся. Я сам всерасскажу хозяину. Советую крепко держать язык за зубами, получите отКузьминского премию. В доме и так нервная обстановка.

— Все равно уволюсь, — мотнула растрепаннойголовой Катя.

— Ваше дело, — кивнул я, — подобные решенияследует принимать самостоятельно, захотите — уйдете, но только молча, безистерик.

— Тут всех убьют. — Катя попыталась сновазаголосить.

— Заткнись, — неожиданно зло заявилаЛариса, — похоже, девчонка пошутить захотела.

— Которая, на ваш взгляд? — полюбопытствовал я.

— Обе сволочи, — скривилась Катя. — Белла ковсему придирается, Клара, правда, вежливая, зато вечно работы наваливает! То ейплатье погладь, то белье руками постирай, то пуговицы пришей.

— А ты хотела за так зарплату получать? —окрысилась Лариса.

— Ну… я же не обязана в свое свободное время ейколготки подавать, — возразила Катя, — взяла моду в комнатуврываться, когда ей заблагорассудится, а Анна…

— Если хочешь удержаться на месте, никогда не критикуйвслух хозяев, — ледяным тоном отчеканила Лариса.

— Все равно уволюсь, — крикнула Катя.

Сергей Петрович явился домой около десяти вечера. Его ждалис ужином. Белла, Клара, Анна и Валерий занимались своими делами в комнатах и,несмотря на поздний час, не собирались трапезничать. Очевидно, тут былозаведено садиться к столу вместе с хозяином.

Кузьминский, тяжело дыша, поднялся на второй этаж. Яподождал минут пятнадцать и поскребся к нему в дверь.

— Да, входи, — раздалось из кабинета.

Я вошел и обнаружил Сергея Петровича уже в халате, ссигарой.

— Ваня? Я думал, Беллочка просится, — сказалон, — впрочем, она никогда не стучится, влетает словно оглашенная! Ну, какдень прошел? Освоился?

Я быстро ввел его в курс дела. Кузьминский подошел кпортрету, потрогал пальцем шею изображенной на нем дамы и сердито воскликнул:

— Это же просто безобразие! Мне придется ее наказать!

— Кого? — удивился я.

Сергей Петрович вышвырнул сигару в открытое окно.