После его коротких инструкций глашатай вернулся на свое место и, немного прокашлявшись, продолжил:

— Герцогиня Анна Аврора Бенкендорф-Айвори, дочь высокородных Герцога Ричарда Артура Бенкендорфа и Герцогини Изабеллы Фриды Айвори, невеста Его Высочества, сына Верховного Эрла Вальфа Хангвула — правителя Священной Империи Грифона, Эрла Витторио Хангвула, с дозволения последнего, в честь грядущей свадьбы проявила свою благодетель и снисходительность и помиловала эту, а также с десяток других преступниц за проявленное неповиновение. Кроме того, вышеупомянутая герцогиня пожертвовала 10 тысяч золотых с личных средств, на восстановление ремесленнических мастерских. Да здравствует Герцогиня Анна Аврора и Эрл Витторио!

Толпа покорно повторила: «Да здравствует Герцогиня Анна Аврора и Эрл Витторио!»

Поначалу я подумала, что просто слишком сильно получила по голове от стражников. После того, как я плюнула этому Витторио в лицо, меня хорошенько избили, пока волочили по коридорам тюрьмы, где-то в сыром подземелье дворца. Или может это все просто предсмертная агония и мое покидающее тело сознание просто верит в спасение и показывает мне его? Очень хотелось, но нет. Этот Витторио уже второй раз не дает мне умереть, заставляя создать, как гибнет под их мечами Эльрат.

Боль от действий стражников, которые в следующую секунду подхватили меня под руки, была слишком реальной. Они уводили меня с места казни куда более бережнее, чем тащили сюда, но их варварские лапы, схватившие меня за предплечья, все равно доставляли мне боль.

У меня совершенно не было сил сопротивляться. Мне казалось, что я просто в аду и ощущения эти были вызваны не только душевной агонией. Мое тело пронизывал жар, а ребра вздымались от надрывных приступов кашля. Позавчерашние скитания в подвалам, а также ночь в сырой холодной тюрьме сделали свое дело. К тому же, после того, как захватчики стащили мой теплый кафтан, я осталась лишь в тонкой ночной сорочке.

Уверенна, что именно состояние моего нездоровья уберегло меня от сильных избиений и от возможного надругательства над моей девичьей честью. Настолько душераздирающим был мой кашель вчера, что я сама думала, что не доживу до утра. Из-за того, что я двое суток не ела, мои щеки болезненно впали, а лицо побледнело. В тюремной камере было зябко и холодно, но меня бил такой жар, что моя ночная сорочка была вся мокрая от пота и просвечивалась даже от тусклого света единственного в коридоре факела.

Уведя меня с места казни нордорийские собаки укутали меня в какие-то свои шкуры и уложили в повозку. Мягко. Наверно, что еще постелили под низ. Эрл Витторио подъехал ко мне коне и приложил свою приятно холодную ладонь ко лбу. Как хорошо. Не убирай ее. На лице его читалась какая-то злость. Он стал кричать как дикий на своих стражников, но я не могла понять что, потому что не знала нордорийский.

Повозка внезапно тронулась и дальше не помню, что было. В следующий раз я пришла в себя от шума собственного кашля. Мне было жарко. Я лежала вся мокрая на какой-то мягкой перине в светлой просторной комнате. По интерьеру сразу поняла — меня привезли во дворец. Служанки обтирали мое тело прохладными полотенцами. Все кружилось в моей голове. Я то проваливалась небытие, то снова приходила в себя. Временами мне снилось, как синеглазый Витторио сидел возле меня. Иногда он, придерживая мою голову, кормил меня бульоном:

— Давай Анна Аврора, съешь еще немного, — говорил он мне без какого либо акцента.

А потом этот сон сменялся на следующий, где моя мать Изабелла, качала меня на руках и пела мне колыбели. Мне снилось детство, как папа гулял со мной по городу, как мы с дочкой поварихи Марфы играли в прятки на кухне. А потом, внезапно, на улице слышится лязг мечей, я выбегаю в гостиную, а там стоит Витторио с окровавленным мечом и папа, лежащий рядом с ним в луже крови.

— Папа, — кричу я и бросаюсь к родителю, — папа, пожалуйста, открой глаза!

Я начинаю плакать, слезы катятся по щекам, глаза застилаются пеленой. Поворачиваюсь к нордорийцу, а он все так же стоит и смотрит на меня равнодушным взглядом.

— Я ненавижу тебя, Витторио Хангвул! Ненавижу!! — кричу я и вдруг чувствую, как кто-то трясет меня за плечи.

Я открываю глаза. Это был просто сон. И первое, что я вижу — его. Я чувствую, как горячие руки нордорийца прикасаются к оголенной коже. Он сидит на кровати в полу расстегнутой белой рубашке и черных кожаных штанах. Пропахший неведомым мне запахом. В комнате темно и, кажется, его глаза, синие бездонные глаза, освященные тусклым светом подсвечника, являются чуть ли не единственный источником света. Они смотрят мне прямо в душу и холодят изнутри. Точно северянин.

Я судорожно всматриваюсь в темные уголки комнаты и совершенно никого не вижу. Я один на один в комнате этим дикарем…. Ночью. Он продолжает молча смотреть на меня в упор, и мне хочется содрать с себя кожу в тех местах, где он коснулся меня взглядом.

Краем глаза я замечаю, что на его поясе висит кинжал. Я собираю все силы и волю в кулак. Резким движением достаю кинжал из ножен и замахиваюсь на варвара. Может, меня хоть за это казнят?

Но у меня ничего не получается. Кинжал падает на пол, а я оказываюсь прижатой к перине его горячим телом, в то время как мое до боли коченеет от его холодного взгляда.

Лучше бы я не просыпалась…

Все произошло так быстро, что я даже не уверен, не сломал ли ей ничего. Она лежала подо мной, часто вдыхая воздух, такая маленькая, такая худая и я боялся даже двинуться, чтобы не раздавить ее. После четырех дней лихорадки она сильно потеряла в весе. Ее и без того большие глаза стали казаться просто огромными, на фоне бледного лица и впалых щек. Анна Аврора смотрела на меня с нескрываемым величием и презрением. Ну точно потомок императора.

И как я раньше не заметил этого сходства? Сейчас она была еще больше похожа на того самого Вильгельма I Завоевателя, вторгнувшегося в нордорийские земли около века назад. Его мерзкие ядовитые глаза смотрели на меня со всех учебников, ратушей, церквей и даже монет. Его портреты были везде и я нигде не мог спрятаться от этого взгляда. Даже напротив моего дома стоял памятник этому эльратскому преступнику, который смотрел мои окна. Теперь же его глазами смотрела на меня девушка, которой суждено стать моей женой. И, возможно, таким же изумрудным взглядом на меня будут смотреть мои дети.

Я не знаю, что меня заставило тогда, на площади, сказать, что мы вскоре поженимся. Ведь я не Верховный Эрл. Эта девушка должна выйти замуж за моего отца. Но тогда, мне приходилось действовать быстрее, чем думать. Возможно, мое подсознание прекрасно понимает, что мой отец вряд ли выживет и мне в любом случае придется женится на ней.

Я был просто в не себя от ярости, когда подошел тогда к Анне Авроре, лежавшей в повозки, и потрогал ее лоб. У нее был сильный жар. Девушка была вся мокрая и истошно кашляла. Кто вообще додумался бросить ее в сырое подземелье? Кто посмел с ней так обращаться? Ах да, это же я.