Но это сейчас не важно. С теми из кланов, кто осмелился встать против меня я разберусь потом. Самое главное выиграть в этом поединке. Проще сказать, чем сделать. Выигрыш одного означает неминуемую смерть другого. От мысли о том, что мне, возможно, придется убить брата кровь холодела в жилах. Ведь она не просто так темней воды. Я стану братоубийцей, пусть даже подобное допускается в рамках предстоящей битвы. И тогда мне я вынужден буду сообщить матери о то, что ее сын мертв. Я боюсь, что мне просто не хватит духу сказать ей такое. Она меньше всех заслужила пережить подобное. Она еще не знает о смерти мужа, потеря сына станет для нее сильным ударом. Но разве у меня есть другой выбор?

Я ушел в сопровождении своей свиты в покои. Мне нужно было отдохнуть перед боем, но у меня не получалось не то, что поспать, а даже кусок проглотить. Я сидел и ковырял вилкой принесенный мне обед, как вдруг меня осенила ужасная догадка. Мое предположение было вполне себе очевидным. Как я раньше не догадался до этого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я подорвался и помчался сломя голову в коридорами дворца. Моя свита безуспешно пыталась остановить меня, но я был глух к их мольбам. Они молча волочились за мной тревожной тенью, так и не получив от меня ответ, куда я направляюсь. Так что фактически они ввалились в покои Джорджа вместе со мной, миновав его стражу. Последние хотели не пустить меня, но их попытки были стремительно пресечены, когда врезал одному из них так, что беднягу собирать, наверное, будут. Как он вообще посмел преградить мне дорогу? Я Эрл, старший сын почившего Верховного Эрла и я требую лишь беспрекословного повиновения и верности.

Ввалившись в комнату, я увидел уже привычную мне картину. Джордж как всегда, он не изменяет себе. Мы на пороге войны на юге с Лотэранией, по стране грозятся прокатиться бунты и восстания, возможна партизанская война, а он тут лежит, позволяя обнаженной шл*хе скакать на нем, и еще парочка вокруг таких же валяются. Позорище. Устроил бордель прямо в стенах дворца. Едва ли успел Малый Совет отпеть нашего отца, а он уже развлекается!

Девицы нервно визгнули от неожиданности. Они быстренько подорвались с кровати, прикрывая наготу простынями и одеждами, и смиренно склонили головы в знак почтения, привес в неком подобии реверанса Никогда не думал, что когда-то пришел бы к этой мысли, но, кажется, моему брату стоит поучится у шл*х манерам. Они в отличии от него понимали пред кем стоят и знали, что мое положение куда выше, нежели у Джоджа, пусть он тоже, как и я, Эрл. Вот только я старший сын Верховного Эрла Вальфа и до окончания смертельного поединка в отношении моей персоны должен безукоризненно исполнятся протокол, предо мной должен склонять голову всяк и каждый, пусть даже это будет мой младший брат.

Этот странствующий бордель засеменил маленькими шагами к выходу. Спиной вперед, ибо никто не смеет поворачиваться ко мне спиной без моего дозволения. А уж тем более женщины. Это правило действует даже на сестер. Исключением может быть лишь мать.

А Джордж все продолжал валяться в постели. Он только разве что уперся в нее руками, немного привстав, но кланяться явно не собирался.

— Оставьте нас. — сухо произнес я и вся свита, в купе с его и моими стражниками покинули комнату.

— Чем обязан Витторио? Не можешь дождаться заката? Хочешь устроить поединок прямо сейчас? — насмешливо произнес Джордж, прикрывая свой срам одеялом. Он все же удосужился встать.

— Где Анна Аврора? — почти спокойно сказал я, проигнорировав его выпады. Вены так и пульсировали на висках.

Все сходилось. Вчера он на двадцать минут опоздал на отпевание. Сегодня использовал исчезновение моей невесты, как повод для того, чтобы отобрать у меня трон. Да и к тому же, он единственный человек, который мог бесшумно пробраться к ее покоям. Четверо стражников, охранявших ее, не подняли шум при его приближении, так как не видели в нем угрозы. А еще он прекрасно знал, как расставлены постовые во дворце, когда они меняются, по каким маршрутам ходят патрули. Перебить всех и пройти незамеченным для него не составит труда. Даже если он будет не один. И царапина на его щеке. Не помню, чтобы она у него была до вчерашнего вечера. Думаю, я даже знаю, кто нанес ее.

— У-уу, — промычал брат, он будто бы издевался, — Откуда мне знать? Это же твоя невеста, Витторио.

Он налил себе вина из графина в хрустальный бокал и облокотившись о стол немного отпил.

— Не ломай комедию, Джорж. Ты же знал, что я обо всем догадаюсь. И этот бордель тут устроил намеренно, чтобы в очередной раз позлить меня и унизить, — ответил я.

Моя рука нервно вжалась в рукоятку. Хотелось сейчас же достать меч из ножен и прикончить его прямо здесь. Но я все еще помню свой статус. Мне нельзя бездумно вертеть шашкой. Кланы могут принять это как трусость и слабость, если я заколю его здесь, а не на поединке. Не могу поверить, что моя благородная матушка могла породить на свет это исчадие ада.

— А ты поразительно проницателен, братец. — продолжал Джордж, наливая себе по второй, — Все очень просто. Я предлагаю тебе сделку.

— Сделку? — переспросил я.

Надо признаться, он меня удивил. Думал он даже слов таких не знает, «сделка». Он же помимо кровавых побоищ, вина, борделя и побрякушек ничем не интересуется. Ему, кажется, даже по вкусу стал этот холенный эльратский дворец.

— Да, Витторио, ты не ослышался — сделку. Ты же дорожишь нордорийцами? — растягивал он, смакуя слова, — Тебя же волнует судьба своего народа? Ты ведь жизнь готов положить за него правда? Ты готов переступить через все и даже через свою гордость. Откажись от этого боя и склонись передо мной, объявив меня истинным наследником Великого Эрла Вальфа. Я женюсь на Анне Авроре и стану императором, а ты моим канцлером и верным советником. Ты же не сможешь быть в стороне, когда дело касается судьбы нордорийцев, правда? Не люблю всю эту политическую чепуху. Думаю, ты с ней прекрасно справишься. Ну а я тем временем займусь вещами более приятными. Империи нужен наследник. А с такой женой, как Анна Аврора делать их будет одно удовольствие. Ты же видел ее? Какая она строптивая. А уж какая в постели будет…С такой точно не уснешь. — сказал он, потирая поцарапанную щеку.

Вот же ублюдок. Хочется прибить его на месте, но я сдерживаюсь. Это тяжело.

— Если я откажусь? — обманчиво спокойным тоном спрашиваю его.

Подобный монолог обязательно должен был закончиться чем-то вроде «или», которого он не сказал. Что ж, я готов его выслушать.