— Ингалятор.

— Что? Ингалятор?

Она протянула дрожащую руку и указала на тумбочку. Колин выдвинул ящик и, увидев ингалятор между пузырьками с лекарствами, достал его.

— Этот?

Джилл взяла прибор, с помощью Колина приподнялась на кровати и посмотрела на него.

— Это поможет мне, я скоро буду в порядке!

— Ладно.

— Ты уйдешь?

— Как только тебе станет лучше.

Она вдохнула лекарство и откинулась на подушку.

Через несколько минут ей стало легче дышать. Она лежала очень тихо. Нет, решил Колин, он не оставит ее одну ночью в этом большом доме. Если ей опять станет хуже, она одна не справится.

— Джилл, — позвал он.

Она не ответила. Но когда Колин встал с кровати, открыла глаза.

— Ты уходишь? Прямо сейчас?

— Нет.

— Можешь подождать чуть-чуть?

Он поверить не мог, что она просит его остаться. Должно быть, она чувствовала себя совсем плохо.

— Конечно, останусь. Сколько пожелаешь.

Ее глаза были закрыты.

— Только чуть-чуть, — прошептала она.

Он снял пиджак, развязал галстук, закатал рукава рубашки и сбросил ботинки. Потом присел на другой конец кровати, взял пару подушек, положил их под голову и лег.

Девушка застонала. Одурманенная лекарствами и болью, придвинулась ближе к нему. Наверно, ей все еще холодно. Колин прижал ее к себе, хотя он лежал поверх одеяла. Положил ее голову себе на грудь.

Колин мог лежать так вечность. Но думал только о том, чтобы ей было удобно. Она снова застонала. Что ему делать?

Ее разбудил запах. Она ощущала его сквозь сон. Происходило что-то, о чем она не знала, чего не планировала. Джилл уже совсем проснулась, но не спешила открывать глаза. Что-то было не так. Внутреннее чувство подсказывало ей, что не стоит торопиться. Ей было тепло и уютно в кровати, но она все еще чувствовала слабость. И чего-то боялась.

Потом вспомнила. У нее была мигрень прошлой ночью. Теперь все в порядке, но, как всегда, в голове остались воспоминания о пережитой боли. Джилл вздохнула. Два месяца у нее не повторялся приступ болезни, и она убедила себя в том, что мигрень прошла окончательно. Проклятье. На этот раз боль была невыносимой. Она чуть не убила ее.

Что же произошло? И что это за запах, который ее преследует?

Она попыталась восстановить события прошлой ночи. Но это плохо получалось. Она никак не могла вспомнить, что случилось вчера после вечеринки. Прием удался. Это она хорошо помнила. Холланд Матис и Тайлер Форстер согласились на все ее условия. Она хотела обсудить с ними дела и поэтому пригласила гостей. Теперь можно разрабатывать новые проекты сотрудничества.

Шампанское. Голубые свечи. Золотисто-карие глаза. Волосы, которые всегда хотелось расчесать.

Колин.

Теперь она вспомнила. Он появился в саду после того, как все гости разъехались. Он вернулся, потому что почувствовал, что с ней неладно. Это очень странно.

Иногда Колин просто выводил ее из себя. Никому, кроме него, это не удавалось. Она пыталась не обращать на него внимания, но это на него не действовало. Когда она пыталась осадить его, он только смеялся в ответ.

Год назад он предложил ей полететь вместе с ним и его друзьями в Корпус-Кристи на его последней игрушке — самолете. Это было в день рождения ее сестры Тесс. Но он улетел без нее, потому что она опоздала на пятнадцать минут, а он не стал ждать. Она была просто в бешенстве.

Таких примеров много. Но иногда он даже нравился ей. Правда, ей это было безразлично. Дес — другое дело. Дес — это мужчина, за которого она хотела выйти замуж. Только разговора об этом между ними пока не было.

Сейчас она испытывала к Колину чувство благодарности, хотя терпеть не могла быть кому-то обязанной. Но Колин был рядом с ней во время приступи мигрени.

Возможно, она и сама бы справилась с болью, но кто знает, что могло случиться, если бы Колина не было с ней. Надо бы как-то отблагодарить его. Может, подарить цветок в горшке для его офиса?

Думать об этом было мучительно. Надо посоветоваться с Молли. Сейчас она плохо соображает.

Джилл медленно открыла глаза. Спальня была залита солнечным светом. Обычно она чувствовала прилив бодрости и быстро вставала с кровати, готовая встретить новый день. Но не сегодня. Она чувствовала себя обессиленной, измученной, и ей до смерти хотелось остаться в постели.

Обычно ей удавалось предотвратить приступ мигрени, прежде чем она наносила главный удар, и продолжать свою работу. Но прошлой ночью она позволила себе расслабиться и положиться на лекарство, а не на свою силу воли.

Джилл повернула голову и взглянула на часы рядом с кроватью. Семь тридцать. Обычно она уже к семи была в офисе. Если встать прямо сейчас, она успеет приехать в офис к восьми тридцати, в крайнем случае — к девяти. Она заставила себя сесть в постели.

— Тебе лучше?

Джилл напряглась. Застыла. Колин. Она резко повернулась и ахнула. Он лежал на спине, подложив руку под голову; одеяло натянуто по пояс, голая грудь открыта. Золотистые волосы покрывают ее легким облаком. Господи боже, он что, голый? Она закрыла глаза. Потом открыла их снова:

— Что ты здесь делаешь?

Он фыркнул. Кровать прогнулась под его тяжестью, когда он, опершись на один локоть, посмотрел на нее. Он оказался совсем рядом. Его лицо было так близко, что она могла видеть золотистые лучики в его глазах.

— Ты не помнишь?

— Я…

Воспоминания замелькали перед глазами. Она не выгоняла его, но и не просила остаться. Кажется, так. Потом появились другие картины. Боль была такой сильной, что она прижималась к нему, надеясь, что его сила поможет прогнать боль. Но…

Она хмурилась все больше и больше.

— Я помню, ты лег поверх одеяла.

Как только он оказался рядом, ее неудержимо потянуло к его теплу, и она непроизвольно прижалась к нему. Но одеяло, несомненно, было между ними.

Теперь она поняла, какой запах разбудил ее. Все постельное белье и воздух вокруг были пропитаны ароматом специй и мускуса. Это был очень сексуальный аромат, им обладал только Колин, и теперь все вокруг пахло им.

— Я не думала, что ты останешься на всю ночь. И тем более не предполагала, что ты… хм… разденешься.

Он сел в кровати. Одеяло сползло ниже, она увидела эластичный пояс его трусов и вздохнула с облегчением. Хорошо по крайней мере, что он не совсем голый.

— По правде говоря, я не собирался оставлять тебя одну. Если бы ты ничего не сказала, я бы ждал за дверью, пока ты не уснешь, а потом вернулся бы в спальню.