— То есть?! — гневно перебил его Андрей.

— То есть, господин Логинов, подобный ответ вы услышите во всех, без исключения, армейских инстанциях. Мы уже имеем горький и богатый опыт подобных «спасательных операций». Горы трупов ради того, чтобы убедиться в несостоятельности надежды… Слишком высокая цена за очистку совести.

Андрей побледнел.

— Вы не можете так говорить, полковник! — вдруг взорвался он.

Каргош посмотрел на него с экрана монитора и покачал головой.

— Могу, — ответил он. — Могу, потому что представляю, о чем идет речь, а вы — нет. Извините, Андрей Николаевич, но наш разговор беспредметен.

Андрей не ответил, лишь заставил себя кивнуть.

Экран погас, а он еще некоторое время сидел, глядя в его матовые глубины.

Беспредметен… Несколько человеческих жизней не предмет для разговора? Или он что-то неправильно понял?

Ярость отступила, словно бессильная приливная волна, и он, поразмыслив, понял, в чем-то полковник прав…

Не в силах сидеть, он встал и принялся мерить шагами пространство комнаты.

С одной стороны, там, вероятно, остались люди. С другой — неизвестность. Ни он, ни кто-либо другой не мог с уверенностью сказать, где в точности лежит тот самый модуль, работает он или нет, пуст или загружен… Одно случайно найденное радиосообщение еще не повод для того, чтобы рисковать жизнями молодых ребят… Очевидно, Каргошу уже приходилось отправлять похоронки после подобных операций, — иначе он не реагировал бы столь резко…

Андрей остановился, глядя в проем широкого панорамного окна. На вечернем небе ветер стягивал желанные тучи. В разрывах между ними виднелись бледные звезды.

«Конечно, Каргошу нет дела до остатков какого-то там батальона, списанного в процент потерь три века назад! — вдруг раздраженно подумал он, чувствуя, как вновь начинает закипать в душе гнев. — Ведь это не его предок, возможно, лежит там, на Непруне…»

И вдруг Андрей, зацепив боковым зрением собственное отражение в створке распахнутого окна, отчетливо увидел себя со стороны.

Кто он? Доктор исторических наук, благополучный, процветающий сотрудник Института галактической истории Эрлизы… Обыкновенный, в меру счастливый, обеспеченный человек, который со знанием дела пытается писать о войне… А знает ли он ее?

Весь его гнев, вся напыщенная праведность внезапно показались Андрею столь пошлыми, что он отвернулся, лишь бы не видеть своего отражения.

Это были чувства мещанина. Он знал: можно поднять общественность, выйти от имени какого-нибудь комитета на Совет Безопасности Миров, устроить, наконец, межпланетный скандал… Можно, засев за компьютер, поднять на ноги сотни людей на десятках планет, и военные в конце концов не отмахнутся — им придется послать людей на Непрун…

Можно. Потому Каргош и смотрел на него с таким выражением лица. Он знал: Андрей начнет требовать и в конце концов добьется своего, а если, не дай бог, на Непруне погибнут люди, то, по мнению Каргоша, он первым поднимет крик о беспомощности военных…

Все эти мысли облепили Андрея, как мерзкая, липкая субстанция.

«Это мое дело… — вдруг с отчаянием и внутренней дрожью подумал он. — Даже если не найду там никого, я должен увидеть то, о чем пишу, иначе грош цена всем моим потугам…»

В этот момент Андреем Николаевичем, обычно таким рассудительным и уравновешенным, явно руководил какой-то бес.

Подсев к терминалу компьютера, он несколько секунд помедлил, а затем, сверившись с ответом на запрос, набрал первый электронный адрес.

Через несколько секунд экран высветил сообщение системы Интерстара:

«НА ВАШЕМ СЧЕТУ 3450 КРЕДИТОВ. ПОИСК И СВЯЗЬ С УКАЗАННЫМИ АБОНЕНТАМИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНО ОЦЕНЕНА В 3000 КРЕДИТОВ. ВЫ БУДЕТЕ ПРОДОЛЖАТЬ?»

Андрей дотянулся до пачки, прикурил сигарету и нажал ввод. Надпись исчезла.

* * *

— Джон! Джо-он! Тебя спрашивают через Интерстар!

Стройная темноволосая женщина повернулась, заслонив собой приемопередающее устройство. Андрей видел на своем мониторе лишь часть ее спины и маленький фрагмент окна, за которым угадывался солнечный полдень.

— Иду, дорогая! — раздалось совсем рядом.

Логинов внутренне сжался, словно ему предстоял опасный прыжок, и погасил сигарету в полной окурков пепельнице. Несмотря ни на что, он здорово переживал.

Цветастое платье наконец уплыло из фокуса видеокамеры, и его место заняло холеное лицо и покатые плечи пятидесятилетнего мужчины, одетого в светлый тренировочный костюм.

Андрей молчал, разглядывая бывшего сержанта военно-космических сил Стеллара Джона Коллинза.

Их глаза встретились, и несколько секунд на лице Коллинза присутствовало мучительное выражение, присущее людям, которые пытаются вспомнить какой-то стершийся в памяти момент своего прошлого…

— Нет, господин Коллинз, мы незнакомы и не встречались раньше, — разрешил его сомнения Андрей. — Вот моя визитная карточка, — он коснулся сенсора.

Коллинз скосил глаза на край своего монитора, где появился витиеватый текст.

— Не понимаю… — честно признался он. — Институт галактической истории… Эрлиза? Зачем я вам понадобился, во имя Дьяволов Элио?

— Речь пойдет о вашем предке, рядовом Хьюго Коллинзе, пропавшем без вести в системе Счастье три сотни лет назад, — приступил к изложению фактов Андрей.

Лицо Джона Коллинза продолжало отражать полнейшее недоумение.

— Ну и что? — опять переспросил он. — Мне полагается наследство или как?

— Нет. — Андрей, глядя на его лицо, уже мучительно сожалел о собственной затее — до того нелепо, неестественно выглядел их разговор. — Прошу вас, Джон, прочтите внимательно несколько документов, которые я вам сейчас перешлю, и вы поймете, что ваш предок, возможно, жив и нуждается в помощи.

Коллинз несколько минут внимательно изучал присланный ему текст, затем поднял голову и спросил:

— Вы серьезно верите, что они живы? Спустя столько лет?

— Нужно проверить, — спокойно отреагировал Андрей. — Там может оказаться ваш предок, — не удержавшись, напомнил он.

Лицо Коллинза помрачнело. Он был ошарашен, расстроен и растерян одновременно.

— Послушайте, Андрей, я не могу вот так сразу… Ну ты же мужик, ты должен понять! — Вдруг, перейдя на «ты», взмолился он. — Прошло бог знает сколько лет… У меня жена, дочка, свое дело… Не могу же я все бросить и сорваться…

Андрей слушал его, чувствуя, как внутри закипает не гнев, а горькая обида.

— Не надо, господин Коллинз, — перебил он бывшего сержанта. — Я понял. Извините, что побеспокоил.

Его палец лишь на долю секунды задержался на клавише сброса. Экран погас.