Когда мы все покинули разоренное здание Хаганеноцуме-кай и встретились на точке сбора, то сэнсэй первым делом выскочил из машины и заорал на тануки:

— Скажи!!! Скажи — где же я настолько нагрешил, что ты самосвалами наваливаешь проблемы на мою седую голову?!!

Тануки тогда только молчал, опустив голову. Я пытался встать на его защиту, но получил такую отповедь, что закрыл рот и тоже опустил голову, чтобы никто не видел, как алели мои щеки. От стыда алели. Всё-таки мы в ответе за тех, кого приручили, а как ни крути — приручил тануки как раз я. Неосознанно, но тем не менее.

Масаши Окамото не стал встревать в выяснение личности, а только пожелал мне удачи, поклонился в ответ. Он отомстил за покушение на себя. Его дед и отец могут теперь гордиться наследником. Правда, при нападении потерял двух человек и пятерых ранили. Зато сорок два человека клана Хаганеноцуме уже никогда не увидят солнце. Убитых и раненых его бойцы забрали с собой.

Масаши узнал от Иоши, что причиной покушения была борьба за земли к югу от Токио, какими владела семья Окамото. Также узнал, что это было не последнее покушение и что семья Окамото должна готовиться к войне на истребление. После узнанного Масаши стал серьезен, как никогда.

Мы попрощались, он сел в машину и уехал. Мы же вызвали такси — две машины, потому что сэнсэй не захотел садиться

— Я на пробежку, — я попытался покинуть комнату, но сэнсэй не дал этого сделать.

— На какую пробежку? Теперь тебе нужно собираться и драпать как можно дальше. Хаганеноцуме так просто этого не оставят. Забирай своего придурка и валите!

— Сэнсэй, мы с тобой были всё это время вместе. Знаем друг о друге немало. И что? Из-за одного косяка ты нас выгонишь? — я придал голосу серьезности.

— Я знаю вас — потому и прогоняю. Потому что хочу, чтобы вы остались в живых. Ну и я заодно ещё поулыбаюсь солнышку подольше. Дайте дожить мне остаток жизни спокойно? Я уже тысячу раз покаялся, что взял тебя в обучение, Тень. А уж когда появился тануки… Нет, мои нервы превратились в желе. Я больше такого не выдержу! Проваливайте оба!

— Да чего ты начинаешь? Ну да, накосячили, но мы же можем всё исправить! Выследим и…

Мой телефон требовательно заверещал. Эта требовательная мелодия рок-группы никогда раньше не звучала на вызове, а вот теперь… И ведь сбросить нельзя — оябун звонит. А если не взять трубку, то это будет такой косяк, что потом долго придется грехи замаливать. Или же мизинец резать, чтобы сразу и наверняка.

Мизинец резать не хотелось, поэтому я чиркнул пальцем по экрану и тут же поднес мобильник к уху:

— Доброе утро, Сато-сан!

— Ты думаешь, что оно доброе? Я вот не уверен. Жду тебя в главном офисе через час, — послышался холодный голос приемного отца клана Казено-тсубаса-кай.

После этого микрофон телефона хрустнул, как будто на другом конце связи его аналог смяли в кулаке. Вызов оказался сброшен. Мда, очень неприятный знак. Похоже, что не только сэнсэй и Мизуки находятся в ярости.

Я поджал губы, но ничего не сказал. Зато высказался сэнсэй:

— Ну что, понесем наши тупые головы на расстрел?

— Чой-то на расстрел? Вдруг всё не так плохо?

— Всё не так плохо? Да хуже будет только если мы придем и насрем в суп-мисо оябуну, когда он будет принимать гостей из других кланов. Тащи сюда этого мелкого полудурка, его надо привести в нормальный вид, чтобы нас хотя бы пустили на порог. Да и сам оденься в лучший костюм — если вдруг убьют, то хотя бы на переодевание не нужно тратить время.

Я только покачал головой.

— Не надо быть таким пессимистом!

— Я реалист… Ох, убьют нас сегодня. Или очень сильно покалечат… И всё из-за чего? Из-за того, что какому-то мелкому засранцу захотелось попонтоваться перед трупом! Попонтоваться перед трупом! Уму непостижимо! Я в полном ахуе…

В общем, вы должны понять, в каком состоянии сэнсэй поехал на встречу с оябуном Казено-тсубаса-кай. Он был раздражен, расстроен и зол. Все три состояния выплескивались на нас. Бесконечное ворчание выматывало нервы сильнее дум о предстоящем разговоре. Киоси тихонько подвывал, но хотя бы не вытирал нос рукавом. Уже хорошо.

Одеты мы были так, как будто ехали поздравлять императора с женитьбой. Так как японцы любят глазами, то мы постарались надеть всё самое нарядное и привлекательное для глаз. И в то же время некрикливо, чтобы о нас не могли подумать, как о гомиках на гей-параде. Чистые строгие костюмы у меня и Киоси, а у сэнсэя праздничное кимоно с золотыми драконами.

В головном офисе нас встретили холодно. Члены Казено-тсубаса кланялись приветственно сэнсэю, но вот на нас с Киоси вообще не обращали внимания, как будто вместо двух молодых людей старика сопровождали надоедливые тени.

Я ни разу не был в головном офисе, поэтому по привычке запоминал расположение вещей и предметов мебели. Кожаные диваны, ковры на полах, металлические столы с мраморными столешницами. Всё дорого, презентабельно, но не вызывающе. Вроде как скромный чопорный шик.

Если придется тут сражаться, то…

Надо отогнать такие мысли — зачем я буду сражаться, если пришел сам и с мирными целями? Но вон за тем креслом вполне можно укрыться от выстрела, а за этим диваном даже выдержать оммёдо средней руки. А если прокатиться до…

— Перестань бегать глазами, — одернул меня сэнсэй. — Так ты показываешь свою неуверенность.

— А чем надо бегать, чтобы люди охренели от моей уверенности?

— Бегай мурашками, они хотя бы не так заметны под одеждой. Вон, посмотри на Киоси, он вообще сверхуверен. Пацан, вытяни руку!

— Зачем? — насупился Киоси.

— Отрублю её на фиг, чтобы больше не… Да чего ты так побледнел? Я пошутил. Хотел показать Изаму, как по тебе бегают мурашки. Достались же мне два олуха без чувства юмора и к тому же безмозглые, — вздохнул сэнсэй.

Мы подошли к обитой черной кожей двери, возле которой застыли два суровых на вид якудзы. Суровости придавали шрамы на рожах и оттопыренные места в подмышках. Они так взглянули на нас, что Киоси побледнел ещё больше. Но не отступил, за что честь ему и хвала.

— Ждите! — коротко бросил правый охранник.

Бросил таким голосом, что невольно напомнил мне охранника из старого советского фильма «Королевство кривых зеркал». Вот прямо-таки если они сейчас оба рявкнут: «Клю-у-уч!», то ни грамма не удивлюсь. Может только приподниму бровь.

— Ну что же, подождем. Если нужно, то подождем, — проговорил сэнсэй. — Вот только как войдем, так сразу же доложим, что к нам обращаются без должного уважения. Где поклоны и просьбы об ожидании? Ты что себе позволяешь, морда коцаная? Или не знаешь, кто перед тобой? Эх, знал бы я, что ты будешь так на меня рявкать, то ни за что бы не возвращал тебя к жизни после той перестрелки. Как же быстро забывается добро…

Я с удовольствием понаблюдал, как лицо охранника меняет цвет с лимонно-желтого на красно-помидорный. Умеет же мой сэнсэй разгонять кровь на лицах не только ударами, но и словами. Умеет — по своему опыту знаю.