Изначально злоупотребление героином считалось уделом городской бедноты и социальных низов. Но к 1940-м годам к наркотику пристрастились джазовые музыканты из Гарлема, а к 1950-м, под влиянием книг Джека Керуака и Уильяма Берроуза, — поколение битников[6]. К середине 1960-х годов в Америке было более 500 000 героиновых наркоманов. По сути, в «героиновой западне» оказались все большие города США, Великобритании, Франции и Германии.

Американское правительство пыталось убедить Турцию прекратить производство опиума и ввоз героина через Францию. (Успех этого мероприятия лег в основу сюжета фильма 1971 года «Французский связной» с Джином Хэкменом и Роем Шайдером.)

К 1970-м годам опиум производили уже в других местах: это были горные районы Лаоса, Таиланда и Бирмы (ныне Мьянмы), известные как Золотой треугольник. Больше всего от смены места производства опиума пострадали солдаты американской армии во Вьетнаме, 15 % которых немедленно пристрастились к героину.

Летом 1971 года президент Ричард Никсон объявил «тотальную войну наркотикам». «В Америке сейчас больше зависимых от героина, чем в любой другой стране мира, — заявил он. — Если мы не сможем победить наркотики, то они, вне всяких сомнений, победят нас». Публичной фигурой, олицетворяющей войну против героина, Никсон выбрал Элвиса Пресли. По иронии судьбы, когда певец умер в 1977 году, у него в крови обнаружили диазепам, метаквалон, морфин, кодеин и барбитураты. Пресли был не единственной знаменитостью — жертвой передозировки: в 1970 году умерла Дженис Джоплин, в 1982-м — Джон Белуши, в 1997-м — Крис Фарли, а в 2014-м — Филип Хоффман[7], причем все от героина.

К середине 1990-х годов героин стал дешевле и содержал меньше примесей. Теперь его расплавляли на фольге и вдыхали пары (это называлось «погоня за драконом»). Все больше женщин стали употреблять наркотик. К 1995 году на героине сидели более 600 000 американцев. Кроме Золотого треугольника, много наркотиков поставлял колумбийский Медельинский картель. Управление США по борьбе с наркотиками[8], у которого сейчас более 75 представительств в 50 странах, тратило более 13 миллиардов долларов в год, чтобы противостоять ввозу героина.

К 2003 году количество наркозависимых американцев снизилось с 600 000 почти до 100 000. Но это произошло совсем не потому, что люди потеряли интерес к наркотикам. Просто они снова заменили один наркотик другим.

Сначала ученые надеялись, что с помощью морфина можно избавиться от опиумной зависимости. Затем пытались лечить зависимость от морфия героином. Теперь пришло время попробовать что-то еще. И они снова искусственно модифицировали вещество, чтобы отделить его обезболивающие свойства от вызывающих привыкание. И опять-таки потерпели неудачу, на этот раз просто с треском провалились.

Чтобы найти очередное чудодейственное лекарство, ученые взяли другой ингредиент опиума — тебаин, названный так в честь древнего персидского города Тебес, где выращивали опийный мак. Впервые синтетическое вещество из тебаина получили два немецких химика из Франкфуртского университета в 1916 году. Они дали ему название «Оксикодон».

В начале 1950-х годов оксикодон дебютировал в Америке. Изначально он сочетался в разных комбинациях с другими препаратами, например: Percodan (с аспирином), Combunox (с ибупрофеном), нестероидные противовоспалительные средства, Percocet (с ацетаминофеном (тайленолом)). Но самым мощным и распространенным средством, в конечном счете вызывающим сильнейшее привыкание, был «Оксиконтин» (OxyContin) — чистый оксикодон, без примесей. Производитель оксиконтина, Purdue Pharma, рекламировал препарат как первое лекарство от артрита. Именно на нем в итоге компания и заработала больше всего — более 80 % общего дохода.

Позже Purdue стала выпускать оксиконтин в виде комбинированного препарата с наполнителем на основе акриловых смол, что позволило препарату высвобождаться медленнее и в определенное время, поэтому необходимость принимать его несколько раз в день отпала. Вскоре наркоманы обнаружили: если разжевать таблетку или размять ее в порошок, можно обойти механизм задержки и получить удовольствие немедленно, причем такое же, как от 160 мг оксикодона, — на порядок больше, чем от любого другого продукта на рынке. Теперь у наркозависимых появилась возможность проглотить потенциально смертельную дозу наркотика. (Если сравнивать по весу, оксикодон на самом деле действует сильнее, чем морфин.)

В 1996 году, когда новый препарат появился на рынке, на этикетке было написано: «Считается, что отложенное всасывание вещества из оксиконтина снижает предрасположенность к злоупотреблению лекарством». Представители Управления по контролю за продуктами и лекарствами США (FDA) очень скоро будут сожалеть об этой фразе. По сути, прогнозировать «контролируемое» действие оксиконтина было невозможно.

Поначалу врачи опасались оксикодона. Они уже обожглись на морфине в 1800-х годах, героине в 1900-х и опиуме в самом начале истории. Никому не хотелось разочаровываться снова, поэтому медики не спешили выписывать следующее чудодейственное лекарство, полученное из опиума. Но к середине 1980-х годов все изменилось.

20 апреля 1948 года медсестра по имени Сисели Сондерс начала работать в больнице святого Луки для умирающих, расположенной в восточной части Лондона. Она считала, что неизлечимо больные пациенты не должны доживать последние дни, испытывая страшную боль. Напротив, они могут умереть достойно и как можно меньше страдая. Сондерс рассуждала, что гораздо лучше предупредить боль, чем пытаться снять ее потом. И в 1967 году она основала хосписное движение, где пациентам давали большое количество обезболивающих лекарств, вызывающих привыкание. Движение, начатое Сондерс, пересекло океан, и в 1984 году конгресс США выпустил Закон о предоставлении права на обезболивание, согласно которому по закону неизлечимо больным оказывали помощь, применяя героин. В 1986 году Висконсин стал первым штатом, где начали программу по оказанию обезболивания онкологическим больным. За ним последовали и другие штаты.

Для многих пациентов, находящихся при смерти, сильное обезболивание стало настоящим подарком судьбы. Но теперь у врачей появилась легальная возможность выписывать долгосрочные рецепты на высокие дозы наркотических средств. Сначала их разрешалось давать только неизлечимо больным раком. Затем один уважаемый врач из Нью-Йорка сделал очередной неудачный шаг в направлении вольного обращения с наркотиками.