В августе 2010 года Purdue заменила форму выпуска оксиконтина с отложенным всасыванием на «устойчивую к механическому воздействию». Теперь лекарство производилось в виде густого клейкого геля, и его нельзя было раскрошить. Два года спустя New England Journal of Medicine опубликовал результаты исследования влияния этой новой формы. Ученые обнаружили, что, хотя количество человек, злоупотребляющих оксиконтином, снизилось, 24 % наркоманов все-таки нашли способ обойти устойчивость к механическому воздействию, а 66 % просто перешли на другой наркотик, в основном героин. Несмотря на смену формы выпуска, ежегодная выручка с продаж оксиконтина по-прежнему превышала два миллиарда долларов.

В 2012 году Рассел Портеной, ставший председателем Отдела обезболивания и паллиативной помощи в медицинском центре Бет-Изрейел в Нью-Йорке, признался: «В конце 1980-х и 1990-х я прочитал много лекций о зависимости, где говорил неправду. Тогда мы не знали того, что известно сейчас». За последнее десятилетие от передозировки обезболивающих умерли более 100 000 человек. Стивен Пассик, психиатр, тесно сотрудничавший с Портеноем, вспоминал «войну с болью». «Это было похоже на религиозное движение, — сказал он. — Мы вкладывали сюда душу».

По сути, оксиконтин был одним из наркотиков, вызывающих самое сильное привыкание. А война Рассела Портеноя — серьезнейшей ошибкой современной медицины.

16 января 2016 года в статье Джины Колата и Сары Коэн в New York Times говорилось: «Рост смертности молодых белых взрослых людей делает их первым поколением со времен войны во Вьетнаме середины 1960-х годов, где показатели смертности в раннем взрослом возрасте более высокие, чем в предшествующем поколении». Передозировка опиоидами стала основной причиной летальных исходов в США.

15 марта 2016 года центры контроля и профилактики заболеваний в конце концов предложили нормы целесообразного использования обезболивающих, отпускаемых по рецепту, указав, что врачи должны прописывать их: 1) только если не помогают безрецептурные методы, такие как прием ибупрофена и физиотерапия; 2) в количествах, не превышающих трехдневный запас для краткосрочной боли, и в редких случаях не более семи дней (обычно лекарство выписывают на две недели или месяц); и 3) только когда наблюдается существенное улучшение. Эти нормы не распространялись на пациентов, получающих обезболивающие препараты при терапии рака, или неизлечимо больных.

Американская академия лечения боли — группа, в которую инвестируют Purdue и Teva Pharmaceuticals, — совместно с Вашингтонским юридическим фондом, часто представляющим интересы фармацевтической компании в суде, выступила против новых норм. В конце концов, обезболивающие продаются на девять миллиардов долларов в год. Роберт Твиллмен, исполнительный директор академии, не принял идею дозировки препаратов на три или семь дней. «Эти цифры все еще довольно условны», — сказал он. Но для Тома Фридена, директора Центра контроля и профилактики заболеваний, этого было достаточно. «Для подавляющего большинства пациентов с хронической болью, — возразил он, — серьезные риски, о которых мы знаем и которые слишком часто приводят к смерти, намного перевешивают временную выгоду. Мы упускаем из виду то, что рецептурные опиоиды вызывают такую же зависимость, как и героин». На сегодня 80 % рецептов на опиоиды в мире выписывается в США, хотя там проживает всего 5 % населения планеты.

Урок, который нужно вынести из проигранной войны с болью, прост: все дело в данных. Когда Фридрих Сертюрнер боялся, что в случае с морфином он откроет ящик Пандоры и выпустит монстра, его предупреждения проигнорировали. Генрих Дрезер, утверждая, что героин безопасен, провел испытания только на считаных людях в течение нескольких недель. И когда Рассел Портеной начал национальную кампанию по продвижению опиоидов, его заявления основывались на данных по 38 пациентам, 12 из которых принимали оксиконтин. Как сказала американская актриса Клара Пеллер в своей теперь уже знаковой телевизионной рекламе гамбургеров Wendy’s «Где мясо?», «если вы собираетесь лечить целый народ, по крайней мере, должны основывать рекомендации на большом количестве доказательств, а не на нескольких отдельных опытах».

Я вырос в Балтиморе. Понимаю: невозможно вернуться в прошлое, коснуться собственной юности, но есть какие-то вещи, которые всегда останутся со мной.

Например, с 13 до 18 лет у меня всегда был абонемент на матчи Baltimore Colts[9]. Каждый год я и трое моих друзей (Джимми, Джек и Роберт) наскребали по 35 долларов и покупали абонемент на семь домашних матчей. По воскресеньям мы садились в автобус до стадиона Memoria — «самого большого в мире сумасшедшего дома на свежем воздухе». В городе любили местную команду и болели за нее, как могли. Но однажды, практически без предупреждения, все игроки среди ночи переехали в Индианаполис со своим скарбом, запихав его в кузов огромного грузовика. Очевидно, что и преданность может быть игрой в одни ворота.

Другой неотъемлемой частью Балтимора были крабы из Чесапикского залива. Летом мы часто бывали на местном заводе по переработке крабов, где можно было отведать их, приготовленных балтиморской компанией McCormick & Company с особой приправой. Затем из-за чрезмерного отлова рыбы они исчезли. Теперь крабов в Балтимор привозят из Техаса.

Был и еще один символ, о котором не могу не сказать. Именно он получил награду «Лучший продукт Балтимора» в 2011 году, и о нем сняли программу The View. Ему же были посвящены передача о еде Food Network, которую вела Рэйчел Рэй, и телешоу The Best Thing I Ever Ate. Каждый житель Балтимора знает, о чем речь: это обожаемое всеми печенье Berger.

Печенье Berger — маленькие песочные коржики, густо политые шоколадной глазурью, — было традицией Балтимора с тех самых пор, как в 1835 году Джордж и Генри Бергеры выкупили в Германии этот рецепт. Сейчас такие коржики делают в небольшой пекарне Черри-Хилл в районе Балтимора. В 2012 году заведение продало выпечки на 2,5 миллиона долларов, и 98 % из этой суммы занимали продажи печенья Berger. Только подумайте: большую часть раскупают местные жители.

К сожалению, в прошлом остались не только Baltimore Colts и крабы Чесапикского залива, — вскоре балтиморское печенье Berger тоже может стать историей. Если владелец пекарни, Чарльз Дебоуфре — младший, не изменит рецепт, Управление по контролю за продуктами и лекарствами (FDA) запретит их продавать. Причина в том, что один из ингредиентов — частично гидрогенизированные растительные масла, содержащие трансжиры. Дебоуфре пробовал печь, добавляя в тесто различные кулинарные жиры, в том числе не содержащие трансжиры, но безуспешно. «Мы все перепробовали, и поверьте мне, получалось ужасно, — сказал он. — Текстура совсем не та. Это был совершенно другой продукт». Если Дебоуфре в скором времени не найдет альтернативный рецепт, не будет ни печенья, ни его бизнеса.