а ну не сбивай! Забуду формулу и тебя смою, вместе с каталажкой вонючей. Проход заклинаю открыться козявкой медвежьей, ураганом безмятежным, горьким сахаром, блудливыми монахами.

Старушка продолжала бормотать свой бред, а дежурный вытащил телефон и начал снимать её на камеру. Я закрыла лицо, чтобы за компанию не стать звездой Ютуба. За стенкой притихли задержанные. Все внимали речитативу женщины в сотне одежек.

— Тьфу ты, опять забыла добавить координаты точные! Совсем памяти не стало, — наконец сплюнула женщина и прекратила гонять невидимых чертей.

— Дормидонтовна, не получилось? Ну, ты не расстраивайся. В следующий раз обязательно смоешься, — тщательно выговаривая слова, сказал полицейский и убрал телефон.

— Да, теть Маш, ты, главное, не тормози — рано или поздно сдернешь отсюда, — раздался за стенкой сиплый голос.

— Спасибо, отроки грешные. Стара я стала, забываю всё. В молодости-то достаточно было ножкой топнуть и уже в Африке на слоне оказывалась… О! Девица-красавица, а ты что здесь делаешь? — женщина повернула голову ко мне.

На меня взглянули неожиданно молодые и задорные глаза. Они так контрастировали с морщинами и седыми волосами, что казалось, будто девчонка моих лет надела резиновую маску из магазина приколов и теперь выдает себя за старуху. Так можно увидеть актрису Тенякову в роли бабы Шуры из фильма «Любовь и голуби».

Зато пятна на руках и сморщенная кожа выдавали немалый возраст. Лицо напоминало печеное яблочко, зубы белели вставным фарфором, а с мочки левого уха свисала серьга, похожая на индейский талисман «ловец снов».

— Мотаю срок от звонка до звонка. Замели по беспределу, вот и оттопыриваюсь. А тебя, за что загребли, старая кошелка? — опять не те слова.

По смыслу можно догадаться, что я пожаловалась на процессуальную ошибку и спросила — почему бабушка оказалась в этом дурно пахнущем месте.

— Ой-ёй, красавица, да что же это ты так разговариваешь? Никак уже не первый привод за плечами имеешь? А ведь по виду и не скажешь — больше на студентку обыкновенную похожа. Вижу лицо чистое, да душу незамутненную, а вот слова поганые капают… С чего бы это?

— Шкандыбала седня до технаря, а меня…

Я рассказала свою историю. Старушка то улыбалась, то хмурилась, стараясь разобрать в жаргонизмах нужные слова. В конце рассказа она печально покачала головой:

— Да уж, красавица. Не повезло тебе попасть под Грюзельдины руку горячую. Сестра она моя названная, вместе в селе Ведьмариха росли, да колдовству обучались. Знаю я её, хоть и не виделись давненько.

— Разводишь? — мои брови полезли вверх. — Так это твоя сестрена меня сюда угандошила? Вот же овца дряхлая! Прикольные фокусы вы делать намастрячились.

— Подай-ка свою руку, может и найдется способ, как снять проклятия нехорошие?

Я протянула правую ладошку и поежилась, когда женщина начала водить по линиям желтым ногтем. В какой-то миг старушка крупно вздрогнула и распахнула глаза, глядя то на ладонь, то на меня.

Я кивнула и вопросительно приподняла брови. Я могла бы спросить словами, но предпочла сделать понятные всем жесты. Старушка шумно вздохнула и выпустила мою ладонь.

— Это да-а, намастрячились. Сызмальства вместе были, покуда один добрый молодец нас не разлучил. Хотя, сами виноватые… Да ладно, это дело прошлое, — отмахнулась Мария Дормидонтовна от неприятных воспоминаний. — Сестренка хоть и отходчивая, но больно уж на расправу скорая. Ладно, неудачи лечатся, речь исправляется, из-за тучки солнышко завсегда проглядывает. Знаю, чем помочь твоему горю. Сейчас вызовем Игорька, и он нас вызволит, а потом уж и с тобой разберемся.

— Чо за Игорёк? Фраерок приблатненный? — вырвалось у меня, когда старушка снова принялась гонять чертей и зачитывать несуразный рэп.

— Милая, у меня уши сворачиваются от твоей речи. Давай-ка ты покиваешь, если хочешь сказать «да», и покачаешь головой, если «нет». Согласна?

— Без базара, калоша старая. Всё вкурила, машу гривой, — я зажала рот ладонями и кивнула.

Старушка покачала головой, вздохнула, достала из недр бесконечных юбок сотовый телефон «Нокиа 3310» и нажала на единичку. Тут же пошел вызов. Как назло, в этот момент дежурный поднял голову и скучающе посмотрел в нашу сторону. Взгляд тут же изменился на строгий — в камере телефонов не полагалось, поэтому у меня его изъяли вместе с сумкой, хотя я и кричала о положенном звонке.

— Мария Дормидонтовна, а ну-ка подай сюда мобилу. На выходе заберешь, — дежурный вышел из своего аквариума.

— Отвали, мусарня! Бабуля сейчас коньки откинет, дай ей с хахалем пошуршать о делах душевных, — вырвалось у меня так внезапно, что в соседней камере нервно хохотнули.

— Бормотухин, отстань от тети Маши! Пусть позвонит, — раздался прежний сиплый голос.

— Тихо! — прикрикнул дежурный и зло зыркнул в сторону соседней камеры. — Хочешь пятнадцать суток получить? Мария Дормидонтовна, отдай телефон по-хорошему!

— Да, жду тебя, Игорюша! — закончила тихое бормотание старушка и протянула телефон дежурному. — Забери, Мишаня, забери, мила-а-ай. Можешь себе оставить, я ещё наколдую.

— Я вот тебе наколдую. Не положено! В следующий раз обыскивать будем, — посуровел дежурный, но при взгляде на добрые глаза «тети Маши» смягчился. — Ты пойми, я же не против телефонов, но если начальство увидит, то я даже с «Вазелином» не скоро присесть смогу.

За дверью на улице громыхнул гром. На небе не было ни тучки, так что это показалось пушечным выстрелом. Вот только кому понадобилось притаскивать пушку к отделению полиции?

В железную дверь словно пнул великан — стены затряслись, с подвесного потолка даже сорвался кусок гипсокартона и разбился в мелкую белую крошку. Гипсовое облачко поднялось на высоту человеческого роста. Дежурный схватился за кобуру.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся, будь счастлив! — подмигнула старушка и посмотрела за спину Бормотухину. — Привет, Игорёк.

— Привет, бабуля, опять кости на нарах греешь? Ого, какие знакомые лица, — улыбнулся рыжеволосый парень, который вышел из облака и заметил меня.

— Это тот ржавый фраерок, который меня подставил по беспределу! — взвизгнула я.

— Парень, ты откуда взялся? — удивленно распахнул глаза дежурный.

В эти-то распахнутые блеклые глаза и влетела мелкая пыль, которую рыжеволосый молодой человек сдул с ладони.

Глава 3

«Мы не стареем, мы созреваем»

Пабло Пикассо

Я в недоумении смотрела, как замер дежурный Бормотухин, а Игорек спокойно вытащил из его руки телефон.

— Игоряш, давай-ка и на ребят дунь, мой хороший. Не нужно, чтобы про меня как про колдунью говорили. И так уже зачастила сюда, — с кряхтеньем отозвалась Мария Дормидонтовна и подошла к двери.

— Тетя Маша, да мы никому… Отвали, рыжий, нечего дуть на… — раздался за стенкой сиплый голос, но белый вихрь не дал ему закончить.

Женщина тем временем только коснулась