Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Прочь с дороги, девочка! — крикнул он. — Меня не обманешь. Я знаю, что юная Дженни откроет мое убежище насмеявшейся надо мной былой возлюбленной. Я знаю, что обе вы — соглядатаи, посланные ею, чтобы еще раз поглумиться надо мной. Отойди от двери, говорю тебе!
— Никогда! — ответствовала Сэнди, загораживая своим гибким телом засов и кладя руку на петлю замка. Ее огромные глаза горели лазурным пламенем мольбы».
Сэнди передала карандаш Дженни:
— Теперь твоя очередь.
Дженни написала:
«Одним взмахом руки он отбросил ее в дальний угол хижины и решительно вышел в освещенную лунным светом ночь; звук его шагов приглушил мягко падавший снег».
— Впиши насчет его ботинок, — сказала Сэнди.
Дженни вписала:
«Его высокие ботинки блестели в лунном свете».
— Не слишком ли у нас много лунного света? — задумалась Сэнди. — Ладно, исправим потом, когда дойдет до публикации.
— Как так? Это же секрет, Сэнди! — воскликнула Дженни.
— Знаю, — ответила Сэнди. — Не волнуйся, мы не будем это печатать, пока не наступит пора нашего расцвета.
— А как ты думаешь, у мисс Броди была половая жизнь с Хью? — спросила Дженни.
— В этом случае у нее должен был бы быть ребенок, разве не так?
— Не знаю.
— Я не думаю, что у них что-то такое было, — сказала Сэнди. — Их любовь была выше всего этого.
— Мисс Броди говорила, что во время его последнего отпуска они сливались в страстном забытьи.
— Не думаю, однако, что они при этом снимали одежду, — высказала предположение Сэнди. — А ты?
— Я тоже не думаю. Я этого не вижу, — согласилась Дженни.
— Я бы не хотела жить половой жизнью, — призналась Сэнди.
— И я. Я выйду замуж за целомудренного человека.
— Съешь ириску.
Сидя на ковре, они пожевали конфет. Сэнди подбросила угля в камин, и огонь вспыхнул ярче, бликами заплясав на локонах Дженни.
— Давай изображать ведьм у костра, как на Хэллоуин, помнишь?
В сумерках, поедая конфеты, они нараспев произносили колдовские заклинания.
— В музее есть греческий бог, — вспомнила Дженни, — он стоит там без ничего. Я видела его в прошлое воскресенье, но я была с тетей Кейт, так что не могла рассмотреть как следует.
— Давай сходим в музей в следующее воскресенье, — предложила Сэнди. — Нужно же продолжать исследование.
— А тебе позволят пойти без взрослых, только со мной?
Сэнди, про которую все знали, что ее никуда не отпускают без взрослых, вздохнула:
— Не думаю. Может, попросить кого-нибудь, чтобы нас туда повели?
— Можно попросить мисс Броди.
Мисс Броди часто водила девочек в картинные галереи и музеи, так что предложение показалось вполне осуществимым.
— А что, если она не позволит нам смотреть на голую статую? — спросила Сэнди.
— Думаю, она и не заметит, что статуя голая, — предположила Дженни. — Она просто не увидит этой штуковины.
— Да, — согласилась Дженни, — мисс Броди выше этого.
Дженни настала пора уводить. Им с матерью еще предстояло в наводненных привидениями эдинбургских ноябрьских сумерках трястись в трамвае через Дин-бридж. Сэнди помахала им на прощание из окна и подумала: интересно, у Дженни тоже есть ощущение, что она ведет двойную жизнь, полную проблем, с какими не сталкиваются даже миллионеры? То, что миллионеры ведут двойную жизнь, было широко известно. Вечерняя газета гремучей змеей вползла в почтовый ящик, и дом вмиг заволокла атмосфера, обычно воцарявшаяся в нем в шесть часов вечера.
В четверть четвертого мисс Броди читала классу стихи, чтобы вселить в девочек возвышенность духа перед тем, как отпустить их домой. Откинув назад голову и полуприкрыв глаза, она декламировала Теннисона:
Сэнди наблюдала за мисс Броди, сощурив бесцветные маленькие глазки так, что они стали еще меньше, и плотно стиснув губы.
Роуз Стэнли выдергивала нитки из пояса школьного платья-сарафана. Дженни, очарованная стихами, сидела, приоткрыв рот; ей никогда не бывало скучно. Сэнди тоже никогда не бывало скучно, но для этого она была вынуждена вести собственную двойную жизнь.
«Интересно, чем ваша светлость написала свое имя на носу лодки?» — мысленно поинтересовалась Сэнди, все так же плотно сжимая губы.
«На поросшем травой берегу случайно оказалась банка белой краски и кисть, — любезно подсказала леди Шелот. — Наверняка их бросил там какой-нибудь безмозглый член Сообщества безработных».
«И это при таком-то дожде!» — не найдя ничего лучше, воскликнула в ответ Сэнди, в то время как голос мисс Броди воспарял все выше к потолку и клубился вокруг ног девочек из старшего класса, занимавшихся этажом выше.
Леди Шелот возложила бледную руку на плечо Сэнди и воззрилась на нее долгим взглядом. «И почему этому бедному существу, — проговорила она низким печальным голосом, — такому юному и прекрасному, предстоит быть таким несчастным в любви!»
«Что означают эти слова?» — не разжимая губ, в панике воскликнула про себя Сэнди, скосив на мисс Броди маленькие глазки.
Мисс Броди поинтересовалась:
— Сэнди, ты расстроилась?
На лице Сэнди отразилось удивление.
— Девочки, — продолжила мисс Броди, — вы должны научиться владеть лицом. Это одно из самых ценных женских качеств — умение владеть лицом в горе и в радости. Посмотрите на Мону Лизу, вон там!
Все головы повернулись, чтобы посмотреть на репродукцию, которую мисс Броди привезла из своих странствий и пришпилила к стене. На безмятежном лице Моны Лизы в расцвете лет играла едва заметная улыбка, даже несмотря на то, что она только что вернулась от зубного врача, о чем свидетельствовала все еще припухшая нижняя челюсть.
— Она — старее камня, на котором сидит. Ах, если бы вас вверили моему попечению, когда вам было по семь лет. А так я иногда опасаюсь, что уже слишком поздно. Если бы я воспитывала вас с семи лет, вы бы стали сливками общества. Сэнди, иди сюда и продекламируй несколько строф, дай нам насладиться твоими гласными.
