она играла очень большую роль в разработке взглядов, представленных на следующих страницах.

2. Южная Франция в XII столетии: движение катаров — евреи Лангедока

Следующие вопросы могут послужить естественной отправной точкой этого исследования: при каких обстоятельствах Каббала вступила в историю и каков характер эпохи, в которой мы впервые узнаём о её появлении? Как историческое явление в средневековом иудаизме, Каббала родилась в Провансе или, точнее, в его западной части, известной как Лангедок. Именно в этом смысле слово «Прованс» будет использоваться в дальнейшем тексте. Отсюда она в первой четверти XIII века переселилась в Арагон и Кастилию в Испании, где прошла большая часть её классического развития. Потому она составляет явление еврейской жизни на христианском Западе; у нас нет исторических сведений или прямых свидетельств о её существовании или распространении в землях ислама. Однако, мы обладаем важным текстом, служащим свидетельством от обратного. Авраам, сын Маймонида, в отличие от отца, был склонен к мистицизму, что очевидно из его работы Кифайат аль-аби-дин, сохранившейся на арабском, которая теперь частично переведена на английский под названием Высокие пути к совершенству. Он писал около 1220—1230 гг., но очевидно ничего не знал о Каббале, а источником его просвещения и наставления служил суфизм. В связи с принятием суфийских обрядов он скорбит, что «слава Израиля была отнята у него и дана не-евреям». Мистическое сокровище, хранимое исламом, изначально должно было стать славой и особым владением Израиля, но оказалось утрачено — и эту идею стоит отметить. Его друг Авраам Хасид обратился к суфизму и адаптировал его учение к иудаизму именно из-за мотивов теософического мистицизма и хасидского просветления, которые были распространены в современных кругах хасидов и нерушим в Провансе, хотя в его случае ничего каббалистического из этого не вышло[11]. Лишь тремя или четырьмя поколениями позже каббалистическое влияние начало ощущаться и в мусульманских землях. В мусульманской Испании Каббала не играла заметной роли, пока не достигла своего пика около 1300 г.

В нашем исследовании мы, таким образом, не будем фокусировать своё внимание на развитии Каббалы после её перехода в Испанию. Здесь мы будем обсуждать только начальную стадию этого процесса. С другой стороны, мы ещё более тщательно изучим форму, которую она приняла до того, как её подхватил и начал учить ей Исаак Слепой, а также тот характер, который она приняла в его круге. До какой степени мы можем делать выводы a posteriori применительно к древним источникам? Всё, что мы знаем о самых ранних каббалистах и их кругах, идёт из Лангедока. Именно в таких городах, как Люнель, Нарбонна, Поскье и, возможно, также в Тулузе, Марселе и Арье мы находим первых людей, известных нам как каббалисты. Их ученики перенесли каббалистическую традицию в Испанию, где она укоренилась в таких местностях, как Бургос, Жерона и Толедо, а оттуда распространилась по другим еврейским общинам. Что до Исаака Слепого, а также каббалистических кругов, тесно связанных с ним, то мы теперь, благодаря изучению доступных манускриптов, обладаем достаточным материалом, предлагающим прочную основу для исследования, которым никак нельзя пренебрегать. В следующих главах мы займёмся этим материалом. С другой стороны, проблема происхождения Каббалы и её «доисторических» начал, которая уводит нас на Восток, остаётся неизменной в своей сложности. Она требует, как мы увидим в следующей главе, более тщательного изучения; и, несмотря на точность некоторых результатов, мы не можем полностью отказаться от формулирования гипотез.

Южная Франция в интересующий нас период, то есть между 1150 и 1220 гг., была регионом, наполненным культурными и религиозными трениями. Это был один из главных центров средневековой культуры. Чтобы понять иудаизм этого региона, мы должны рассматривать его в контексте среды и не останавливаться на анализе внутренних факторов, действующих в то время. Прованс и особенно Лангедок был местом развитой аристократической и феодальной культуры. Здесь был установлен тесный контакт между исламской культурой, проникающей из Испании и Северной Африки, и культурой рыцарства христианского средневековья (эти каналы зачастую уже неразличимы или только в наши дни попадают в сферу серьёзного научного исследования). Здесь в тот же самый период достигла своего пика поэзия трубадуров. Но кроме того, для Южной Франции были особенно характерны сильные религиозные трения, которым не было равных в других землях христианской культуры. В этот период среди многих кругов Лангедока, особенно в области между Тулузой, Альби и Каркассоном, правило уже не католическое христианство, а дуалистическая религия катаров или альбигойцев, фундаментальный характер которой не без причин оставался предметом споров. Судя по внешним формам, можно подумать, что это была христианская секта, стремящаяся противостоять развращённости клира и современного общества при помощи идеалов, более или менее считавшихся присущими примитивному христианству. Альтернативное направление мышления, всё шире признаваемое сегодня, предполагает, что мы имеем дело с религией, которая, хоть и используя некоторые христианские идеи, подрывала самые основания христианства. Именно так полагали уже католические оппоненты этой могучей ереси, жестоко истреблённой лишь после долгого и крайне тяжёлого крестового похода инквизицией, которая, как хорошо известно, и зародилась, чтобы её подавить.

Уже нет сомнений, что это движение не было автохтонным для южной Франции. У него есть прямые исторические отношения с религией болгарских богомилов и их дуалистических предшественников; однако, до сих пор остаётся предметом споров, существует ли какое-то прямое историческое родство, связывающее его с древним манихейством (как утверждала Церковь) или же это средневековое нео-ма-нихейство позаимствовало своё дуалистическое учение и организационные формы из других источников. Другая сложная проблема, которая до сих пор не разрешена, связана с возможным сохранением гностических, но не манихейских, влияний и идей в религии катаров. Мы не намерены вступать в эту дискуссию, которая претерпела мощное возрождение в результате важных открытий в последние годы[12]. Однако, существование этого крайне сильного религиозного движения, в чьих анти-католических тенденциях не приходится сомневаться, также важно для нашего исследования. Иудаизм Прованса тоже проходил через крайне плодотворный период в XII веке. Таким образом, он развивался в среде, в которой католическое христианство в своей ортодоксальной форме вынуждено было бороться за самое своё существование и в сущности утратило большую часть влияния над широкими кругами доминирующего феодального и рыцарского класса и их культурными представителями, как и над широкими социальными слоями крестьян и пастухов. Тем не менее, недавние попытки (после появления первого немецкого издания настоящей работы) продемонстрировать прямые катарские влияния на