Он, дурачась, задрал вверх руки.

– Не эта ли милая девчушка откусила тебе в отместку палец? – полюбопытствовала Лара.

– Нет. Это тоже отметина детства. Играл с приятелями в саперов – вот и нарвался на неприятности…

– Постойте! – прервала разговор Эмма. – Вы слишком много говорите. Все вы. Меня не интересуют воспоминания вашего детства и те мелкие грешки, которыми вы так охотно делитесь с окружающими. Меня интригует то, что спрятано в вашем шкафу. То, что вы не спешите демонстрировать, то, о чем вы стараетесь даже не думать.

– Не пойму, о чем это она? – удивился Константин. – Ее интересует содержимое моего шкафа?

– Мне хочется знать о тех скелетах, которые вы там храните, – заявила Эмма, и ее глаза недобро блеснули. – Я, конечно, выражаюсь образно. Благодаря магии я могу вытащить все ваши секреты на свет божий. Только уютно вам будет находиться среди нас без маски?

– Меня этот разговор изрядно утомил! – схватилась за виски Лара. – И вообще, милочка, ты могла бы составить программу для вечера немного забавнее. К чему эти мрачные намеки?

– Действительно, – поддакнул Петр Иванович. – Меня подобная атмосфера напрягает. Конечно, я ни на минуту не воспринял все эти недосказанности на свой счет, но всему есть разумный предел. Думаю, что мы приятнее проведем время за просмотром телепередач.

Он подал руку жене, предлагая ей удалиться. Лара хмурилась, не зная, какое решение принять. Эмма наблюдала за этой сценой с какой-то нехорошей улыбкой.

– Вы чего-то боитесь? – спросила она.

– Чего? – изобразила удивление жена чиновника.

Эмма многозначительно пожала плечами.

– Нам нечего бояться! – отрезал Петр Иванович.

– Тогда предлагаю вам остаться, и пусть наша дорогая ведьма проведет сеанс с разоблачением, – усмехнулся хирург.

– А вы не боитесь разоблачений? – повернулась к нему Эмма.

Грек развел руками:

– Милая моя, я не боюсь ничего. Того, кто наблюдает жизнь не только снаружи, но и изнутри, не напугать. Я вижу каждого из вас в разрезе. Причем, обратите внимание, я выражаюсь не образно, а буквально.

– Пусть девушка гадает! – махнул рукой Константин. – В конце концов, будет повод посмеяться. Не нужно воспринимать все это всерьез.

– Это уж как вам будет угодно, – недовольно заметила Эмма. – Но, боюсь, мои открытия не доставят вам удовольствия. Знаете, роскошное платье не всегда скрывает безупречное тело.

– С этим я с профессиональной точки зрения согласен, – кивнул головой пластический хирург.

– Пусть душа ваша незрима, но она может быть искалечена не меньше, чем тело урода, – продолжала Эмма, и странная ухмылка блуждала на ее лице. – Вам известно, как горят шрамы? Это бывает обычно по ночам, когда вы остаетесь один на один со своей совестью. Что вы чувствуете тогда? Раскаяние? Стыд? А может, вы не чувствуете ничего. Потому, что душа ваша уже не принадлежит вам. Она давно продана дьяволу. Но довольно об этом…

Она полезла в сумочку и достала оттуда флакон с прозрачной жидкостью и кожаный мешочек, перевязанный лентой. Как из воздуха на столе вдруг материализовались курильница и песочные часы. Эмма невнятно бормотала что-то себе под нос: не то напевала, не то произносила какие-то заклинания. Расставив все эти предметы на столе, она улыбнулась, должно быть, первый раз за весь вечер.

– Я не ищу для вас зла и не хочу навязывать вам свое общество. Я лишь предлагаю вам правила игры. Передо мной – песочные часы. Сейчас я их переверну, и время пойдет. Вы можете встать и уйти. Тогда мои разоблачения не коснутся вас. Я даже не спрошу, чем вызван ваш уход. Вы можете остаться, но тогда будьте готовы к неожиданностям. Я приму ваш вызов. Хочу надеяться, что провидение будет благосклонно к вам и вы не услышите ничего из того, что вы привыкли прятать на антресолях своей души…

Ее рука, унизанная браслетами, потянулась к часам. Секунда – и песок тонкой струйкой потек по стеклянной колбе вниз. Отсчет пошел…

Удивительно, но никто из присутствующих не рассмеялся, как можно было ожидать. Никто не вышел. Только Мария, нервно встрепенувшись, оглянулась на супруга. Тот взглядом пригвоздил ее к месту, а сам, демонстрируя спокойствие и выдержку, потянулся за очередной сигарой.

Дубровская чувствовала, что примерзает к месту. Ночь оказалась намного свежее, чем она могла предположить, а события этого вечера приняли интригующий оборот, так что сохранять невозмутимость ей удавалось с трудом. Она пыталась сжимать и разжимать пальцы ног, чтобы хоть немного восстановить их чувствительность, но они были неподвижны, словно выточены из камня. Она перевела взгляд на присутствующих.

Лара, закинув ногу на ногу, улыбалась. Она делала вид, что ей все нипочем. Обещанные разоблачения казались ей забавой, и она никак не могла взять в толк, почему Петр Иванович не разделяет ее веселья. Тот все время сверялся со своими часами, как будто опаздывал на деловую встречу. Она могла дать голову на отсечение, что ее занятой супруг остался здесь не по причине излишнего любопытства, а только потому, что его внезапный уход мог бы вызвать подозрения в том, что у него нечиста совесть. А этого Петр Иванович допустить не мог. Он вынужден был принять чужие правила игры, что было для него совершенно несвойственно.

Мария краешком глаза поглядывала на мужа, но не решалась ничего предпринимать. Она сидела как изваяние, не смея нарушить тишину даже вздохом. Песок утекал, и ей становилось совсем не по себе. Но вонючий дым сигары напоминал, что за ее спиной стоит Константин, властный и нетерпеливый, не терпящий возражений. Она не хотела раздражать его своим неуместным страхом, и поэтому ей оставалось только тупо следить за растущей горкой песка и ждать, чем закончится вся эта бредовая затея.

Павел Грек зевал, прикрыв рот холеной рукой. Но его глаза тем не менее были прикованы к злосчастным часам. Было что-то необъяснимо пугающее в той непрерывности, с которой эта допотопная вещица отсчитывала время. Не было силы, способной остановить этот процесс. Мгновения неумолимо утекали в прошлое, не задерживаясь и не цепляясь за настоящее… Последние песчинки сорвались и исчезли в море им подобных. Время истекло.

Эмма медленно подняла глаза:

– Я давала вам право выбора. Теперь у вас этой возможности нет…

Она не успела ничего добавить: раздались шаги. Ступени заскрипели. Из полумрака появилась крупная мужская фигура.

– Добрый вечер! – Голос звучал дружелюбно.

Крепкие руки легли на плечи Дубровской. Губы коснулись ее волос. Сердце, встрепенувшись, забилось быстрее.

– Маска, я тебя знаю?

Этот тихий, бархатный голос был ей хорошо знаком. Ну конечно, это был Андрей! Он пришел, и Елизавета почти физически ощутила, что ей стало намного легче. Даже в озябших ногах вдруг запульсировала кровь, а щеки стали горячими.