Голос его звучал насмешливо.

– Вся моя жизнь – один сплошной кошмар, – в тон ему ответила Дубровская, но веселее ей почему-то не стало. Похоже, она зря потратила время, пытаясь найти скрытый смысл там, где его и быть не могло.

– Ну, если ты удовлетворена, позволь поторопить тебя, – поднялся на ноги Андрей. – Надевай что-нибудь теплое, и пойдем выйдем к людям. Я надеюсь, ты больше не будешь искать среди них злодеев?

– Последний вопрос, – спохватилась она. – Кто такая Стефания Кольцова?

Может, в комнате было недостаточно светло, но ей показалось, что по лицу супруга пробежала тень. Он полез за чем-то в карман.

– Это журналистка. С ней произошел несчастный случай.

– А… – протянула Лиза, не зная, стоит ли еще задавать вопросы.

Андрей зябко повел плечами. Накинув спортивную куртку, он двинулся к двери.

– Ты меня не подождешь? – удивилась Дубровская.

– Я на минуту. Только покурить, – буднично сообщил он.

Покурить?! Но он не курил уже несколько лет!

Дверь хлопнула, а Лиза так и осталась сидеть на диване. Взгляд ее был направлен в пустоту…

Лара в ярости колотила руками по подушкам.

– Я хочу уехать отсюда немедленно! – орала она.

Петр Иванович носился вокруг кровати кругами, вытирая платком вспотевший лоб. В его руке дрожал стакан воды.

– Успокойся, дорогая. Выпей это, и тебе сразу станет легче.

Жена последовала его совету, однако это ей не помогло успокоиться.

– Скажи, почему я должна здесь оставаться? – не унималась она. – Эти придурки действуют мне на нервы!

Чиновник проявлял поразительное терпение. Он знал, что через несколько минут истерика закончится и с супругой уже можно будет договориться. А пока нужно просто ждать, не обращая внимания на взлетающие к потолку туфли, на невыносимые вопли и площадную брань, извергаемые из ее нежных уст. Она была невероятно хороша в гневе, со сверкающими, как лезвия, чуть раскосыми глазами, растрепанными кудряшками и грудью, которая вздымалась каждый раз, когда Лара выкрикивала очередную непристойность. Как он желал сейчас прижать ее к этим подушкам и… Но это она позволяла ему очень редко.

– Успокойся, милая. Я понимаю, что тебя взволновали слова этой невыносимой Эммы. Я и сам едва сдерживался, – торопливо говорил он, поглаживая ее плечо. – Но, уверяю тебя, никто ничего не понял. Да и что тут можно было разобрать из лепета этой сумасшедшей?!

Его слова подействовали на супругу, как холодный душ. Она отбросила в сторону подушки и даже привстала.

– Ты думаешь, что я расстроилась из-за того, что наговорила эта старая дева?

Он выглядел растерянным.

– Ну, конечно. Ведь она… Разве могло быть что-то еще?

Лара расхохоталась.

– Да я и думать об этом забыла! Нашел из-за чего разыгрывать драму.

Он резко поднялся и отошел к окну. Засунув руки в карманы, он смотрел в черную, непроницаемую ночь, словно где-то там, в кромешной мгле, был ответ на все его вопросы.

– А я не могу забыть, – глухо сказал он. – Я помню все…

– Ну, довольно лирики, – оборвала она. – Если мы уедем прямо сейчас, я еще успею на вечеринку в «Галерею». Могу поспорить, что там эта долбаная ночь привидений празднуется куда веселее.

Петр повернулся и взглянул ей прямо в глаза.

– Ты разве не понимаешь, что мы не можем сейчас отсюда уехать?

Она захихикала:

– А что нас держит? Может, ты положил на кого-то глаз? Дамы и вправду были хоть куда: свихнувшаяся без мужского внимания Эмма, забитая кляча Мария и эта… как ее? – Лара сделала уморительную гримасу. – Та, которая весь вечер просидела в маске. Вообще, это твои проблемы. Я уезжаю.

Она встала с кровати, одернула юбку и походкой манекенщицы двинулась к шкафу собирать вещи. Но Петр Иванович был начеку. Поймав супругу за руку, он с силой швырнул ее на кровать. Лара не успела сообразить, чем была вызвана столь быстрая перемена его настроения, как перекошенное яростью лицо мужа оказалось рядом с ее лицом. Глаза смотрели в глаза.

– Это наши проблемы, – прошипел он. – И мы будем их решать вместе.

– О чем ты?

– Перейду на простой и доступный тебе язык, – он держал ее железной хваткой. – Я только надеюсь, что слова этой сумасшедшей никто не воспринял всерьез. Но, даже если это и так, проблема никуда не исчезает. Эмма что-то знает. Не думаешь же ты, что она нагадала все это, гоняя по веранде дым?

– А если это так?

– Не говори глупостей, – разозлился он. – Я намерен выяснить все до конца. И ты останешься со мной, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов.

– Что ты собираешься предпринять?

– Переговорить с ней с глазу на глаз. А потом уж действовать по ситуации.

Он посмотрел на нее. Сейчас она выглядела кротко, так, как должна выглядеть безупречная жена человека его уровня. И для того, чтобы продлить воспитательный эффект своей беседы, он решился на крайние меры. Подняв вверх указательный палец, он несколько раз погрозил им супруге. Слова его звучали хлестко:

– Помни! Рухнет моя карьера – ты лишишься всего: своей беспутной жизни, бесконечного хождения по массажам и соляриям и дорогих тряпок. Думаешь, найдется прекрасный принц, который западет на твои клипы? Взгляни правде в глаза: шестнадцатилетние «старлетки» тебе давно отдавили пятки…

Обычно он такого себе не позволял. Намекать супруге о том, что время немилосердно даже к таким потрясающим красавицам, как она, – было не в его привычках. Ларе едва минуло двадцать пять лет, но к вопросам возрастных изменений она относилась очень болезненно. Он знал ее любимую мозоль и сейчас давил на нее нещадно – такова была ситуация. И супруга его поняла. Вместо того чтобы, по своему обыкновению, закатить скандал и начать поносить его всякими словами из своего неповторимого лексикона, она надолго замолчала. Это был хороший знак. Он мог приниматься за дело…

Голос Константина звучал спокойно, но Мария знала, что ни к чему хорошему это не приведет. Знакомые мурашки пробежали по ее напряженному телу. Она чувствовала кожей, что затишью перед бурей скоро придет конец.

– Ты была очень разговорчива сегодня, – заявил он, рукой поглаживая свой брючный ремень.

Она молчала, понимая, что возражать бесполезно.

– Я не люблю болтливых женщин. Они выглядят отвратительно. Взять хотя бы эту дуру Эмму. Что она трепала сегодня про меня?

Мария подняла испуганные глаза.

– Это было так несвязно. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь мог разобрать ее намеки.

– Да? – улыбка его была нехорошей. – Скажи мне по совести, а ты не говорила того, что не должна была говорить?