– Я не буду твоим парнем, – сказал он.

– Что это значит?

Вероятно, Макс пытается ей сообщить, что не желает брать на себя обязательства.

Он хочет провести с ней всего одну ночь? Но почему-то даже такое условие кажется Роми заманчивым.

Промолчав, он надел пиджак.

В какой-то момент они вернулись в зал, и Роми стала с ним танцевать, игнорируя завистливые женские взгляды и делая все возможное, чтобы оставаться хладнокровной рядом с Максвеллом.

Роми позволила ему отвезти ее домой, вместо того чтобы вызвать водителя отца.

Максвелл остановил спортивный автомобиль напротив особняка Грейсонов.

– Ты по-прежнему живешь с отцом? – спросил он, отлично зная ответ.

– Да.

Максвелл кивнул:

– Ты не хочешь жить одна?

– Я ему нужна, – призналась она, и Максвелл нисколько не удивился.

Этой информацией Роми не делилась даже с Мэдди, а Максвеллу Блэку рассказала о плохом состоянии своего отца на втором свидании.

– Ты хорошая дочь. – Его серые глаза потеплели и светились искренностью.

Его слова показались ей почти нереальными.

– Что? Разве ты не будешь читать мне наставления о том, чтобы я оставила его одного разбираться со своими проблемами?

– Когда я говорил что-то такое, что заставило тебя поверить, будто я не несу ответственность за свою семью? – Максвелл казался немного обиженным.

– Ты этого не говорил. – Роми знала, что он заботится о своей матери.

Максвелл признавался, что поддерживает Наталью Блэк материально. Они живут отдельно, но Роми не сомневается, что, если его матери захочется жить с ним, они будут жить вместе.

– Мы с тобой преданы своей семье.

– Отдельным ее членам, – согласилась она.

Роми не знала, почему Максвелл и его мать не общаются со своей семьей в России. Он никогда не упоминал своего отца и отцовских родственников. Роми полагала, что они либо умерли, либо отвергли Макса и его мать.

– Я по-прежнему встречаюсь с родственниками моей матери раз в год, – сказала Роми. В отличие от Грейсонов, которые отреклись от Гарри, когда он женился не на богатой аристократке, а на женщине из среднего класса, родственники матери Роми, Лоутоны, общались с Гарри и Роми.

– Почему только раз в год? – спросил Максвелл, словно прочитав ее мысли.

Она пожала плечами, глядя в сторону:

– Пока мама была жива, они просто приезжали в гости. С тех пор я каждое лето проводила две недели у бабушки и дедушки.

Но ни Гарри, ни Роми ни разу не приглашали на семейные торжества. Роми предполагала, что, вероятно, так было потому, что Гарри дал Лоутонам понять, будто его не интересуют отношения с ними. Возможно, Лоутоны сами не хотели дальнейшего сближения. Роми никогда не пыталась это выяснить.

Роми было достаточно тех двух летних недель, чтобы почувствовать себя частью семьи. Ей нравилось жить в комнате со швейной машинкой и поделками бабушки, спать на полу в гостиной с кузенами и кузинами, когда они приезжали в гости. Никаких слуг, никаких автомобилей и водителей, никаких покупок в эксклюзивных бутиках.

Многие летние барбекю, которые устраивал во дворе ее дедушка, были лучше любого из тех, что организовывал садовод, нанятый ее отцом.

– Почему они не приезжают в гости к тебе? – спросил Максвелл.

– Они далеко живут.

– Несколько часов на самолете.

– И все же это не близко.

– Они не привыкли к твоему миру, да?

Она кивнула. Повзрослев, Роми наконец поняла, что семье ее матери чужд образ жизни богатой наследницы Грейсонов. Например, бабушка и дедушка Роми были политическими активистами, как и она, но, в отличие от нее, они не любили и не уважали богачей, которые окружали Роми с ее рождения.

Бабушка и дедушка целый месяц прожили в палатке во время акции протеста «Захвати Уолл-стрит». Ее тети и дяди не были столь категорично настроены против богачей, но не скрывали, что предпочитают жить за городом, в отличие от Роми, которая живет в Сан-Франциско.

– Но твои кузены и кузины могли к тебе приезжать? – Казалось, что для Максвелла это в самом деле важно.

Роми пожала плечами:

– Сейчас я с ними не так близка, как в детстве.

Ее мать была младшим ребенком в семье, и кузены и кузины Роми были по крайней мере на пять лет ее старше. Большинство из них обзавелись семьями и детьми, сделали карьеру. И им вряд ли хотелось навещать кузину, которую они едва знают.

Максвелл вздохнул:

– Моя семья отвернулись от моей матери, потому что она нарушила традицию.

– Выйдя замуж за американца?

– Нет.

– Но фамилия Блэк…

– Это ее ненастоящая фамилия, – сказал он. – Она сменила фамилию Блокова на Блэк, когда эмигрировала вместе со мной. Она не хотела, чтобы что-то напоминало ей о семье, которая так легко от нее отказалась из-за ее желания прожить жизнь иначе.

– Мне жаль. Она очень предусмотрительная.

Роми встречалась с Натальей Блэк на благотворительных мероприятиях, где та бывала вместе с сыном. Пожилая русская женщина показалась Роми по-прежнему довольно красивой и очаровательной.

– Она прагматична, – заметил Максвелл.

– Кто бы сомневался! Она воспитала тебя. – Роми не знала ни одного другого человека, который был бы настолько рационален и логичен, как Макс.

Он выгнул бровь:

– Это комплимент или сожаление?

– Ни то ни другое. – Роми нахально ухмыльнулась. – Что есть, то есть. А твой отец?

– Моя мать никогда не говорила о нем. Мы эмигрировали, когда мне исполнился год.

– Ох.

Он улыбнулся. Разговор явно не был ему неприятен.

– Что есть, то есть.

Прощаясь, Макс пообещал, что в ближайшее время они снова увидятся, и его обещание больше напоминало угрозу.

Максвелл отпил очень хорошего шампанского и посмотрел на Роми Грейсон, которая с присущей ей грациозностью исполняла роль подружки невесты у своей названой сестры – Мэдисон Бек, урожденной Арчер.

Украшенные богатой тиарой значительно меньшего размера, чем у Мэдисон, гладкие и блестящие, словно черный шелк, волосы Роми обрамляли ее лицо. Крупные изысканные бриллиантовые серьги мерцали в мочках ее ушей. Других ювелирных украшений она не надела. Дизайнерское шелковое платье голубого цвета оттеняло ее красивые глаза и подходило к винтажному свадебному платью Мэдисон.

Роми мельком взглянула на Максвелла, а он даже не удосужился скрыть, что наблюдает за ней. Он испытал удовольствие, заметив румянец на ее щеках.