— Да, вроде. Папа так сказал.

— Так он уехал отсюда после большого скандала, — вскрикнула Дуня, совсем не заботясь о моих чувствах и моих мечтах, с которыми я уже свыклась.

— Какого ещё скандала, — спросила я чуть не плача.

И Дуня только теперь поняла, что наговорила лишнего. Но отступать некуда, нужно договаривать.

— Ой, девочка, даже не знаю, рассказывать тебе или нет.

— Рассказывай уже. Всё равно ведь узнаю.

— Ну, было несколько лет назад, брат его Олег, задумал жениться. Так этот Тимофей, как раз перед свадьбой переспал с невестой брата. Ну конечно такой поднялся шум, и свадьба тогда расстроилась.

Я сидела на столе в кухне и смотрела в пол, а Дуня смотрела на меня.

— Зря я тебе это рассказала, теперь жалею.

— Да ладно ничего, — попыталась я выдавить улыбку. — Я то его ни разу не видела, так что всё нормально.

Я спрыгнула со стола.

— Ладно пойду, почитаю, — и я вышла из кухни.

Но только я вышла, притворила за собой дверь, тут же бросилась на второй этаж, в свою спальню, кинулась на кровать и затихла.

И почувствовала, как мечта рушиться. А человек, которого я, ещё даже не зная, уже почти полюбила, начинает падать с пьедестала, на который я, так опрометчиво успела его поставить.

Тимофей

Я зашел в номер и упал на постель. Настроение скверное. Не слишком мне нравилась вся эта затея. Лучше быть подальше от родственников, я уже привык. Но тревожное любопытство и, конечно же, некоторая финансовая заинтересованность, толкала меня на эту встречу.

Ладно, перетерплю все их булавочные уколы, а может и не только уколы. Делать нечего ради тёткиного наследства придётся быть вежливым. А что если эта её затея была выдумана, только лишь для того чтобы во всеуслышание, при всей честной компании объявить, что она лишает меня наследства. С неё станется. Вечно что-то придумывает, и не факт что хорошее.

С этими тревожными мыслями я встал, принял душ, переоделся и спустился в небольшую закусочную, что находилась сразу за углом недалеко от отеля. Аппетит ещё больше разыгрался, когда я вдохнул ароматы бекона и яичницы. Я почувствовал, что готов съесть очень много.

Почти все столики заняты, один в углу наудачу оказался свободным, и я быстро занял его, чтобы не пришлось идти куда-то ещё. Тихая музыка играла из аппарата, я настроился хорошо поужинать.

Подошла женщина лет пятидесяти. Темные с проседью волосы кокетливо зачесаны на бок, красные, чуть выпяченные губы, декольте почти не скрывающее морщинистую грудь.

— Уже выбрали? — улыбнулась она и стрельнула взглядом, — Эй, а я тебя помню, ты тот парень, из-за которого расстроилась свадьба Платонова.

— У вас хорошая память, — обречённо вздохнул я и пожалел уже о том, что не пошел в другое место.

— А ты молодец, — она словно и не собиралась уходить, а решила уже обсудить мою историю до конца, — прямо из-под носа этого напыщенного болвана, увёл невесту. Она, правда и была потаскушкой ещё той. Про неё такие слухи здесь ходили, что даже я краснела, а я, знаете ли, тоже не последний человек.

— Что вы можете предложить мне поесть? Вы простите, но я очень голоден, — я попытался вернуть её к более важному делу, за которым собственно сюда и пришел.

— Стейк со свинины и гарнир — то, что нужно.

— Тогда дайте стейк. Спасибо, — я достал телефон, всем своим видом показывая, что разговор окончен, но приставучая официантка никак не хотела уходить.

— Один стейк! — крикнула она кому-то за стойкой, чья рука показалась и махнула из-за стены, — ну так вот, я считаю, что ты правильно всё разладил. Он и сам-то этот Платонов, потом всё понял. Увидел собственными глазами, как она трахалась с Мишкой Барсуком. Вот то-то был скандал, похлеще твоего.

Я слушал историю и понимал, что так просто мне от неё не отделаться.

— А потом она, эта потаскушка — Машка, всё-таки выскочила замуж, за какого-то кожаного кошелька и укатила с ним в Москву. Представляешь?

— Да повезло, — подбросил я дровишек в огонь и женщина, посчитав, что разговор с ней мне очень интересен, продолжила.

— Только Олег Платонов не сильно долго печалился. Ему это ещё и на руку пошло. Что ты думаешь, не прошло и года, как он женился на Диане Самсоновой. Между прочим, её папаша, в Южном имеет неплохой бизнес. Вот тебе и так. Считай, что ты помог этому болвану, да ещё и как.

— Этот болван, между прочим — мой брат.

Она на секунду притихла, а потом открыла криво накрашенный рот и стала смеяться на всю закусочную сиплым, прокуренным смехом.

— Ой, не могу, так значит он — твой брат. Во дела. Ой, не могу, — она пошла за стойку в кухню и на некоторое время смех прекратился, а потом зазвучал с новой силой, но уже в два или в три голоса.

То, что меня здесь запомнили, уже само по себе не то чтобы радовало, но вносило в моё настроение некоторую домашность и не одинокость существования. Отчего-то здесь я чувствовал себя известным человеком, пусть на волне не слишком приличной славы, но всё же.

А ещё замечал, что все они вполне симпатизируют мне. Они смеются, но не зло. Улыбаются и подмигивают. И пока я ждал своего ужина, непривычно, но всё же приятно было ощущать себя знаменитым.

После закусочной я завернул в знакомый бар на соседней улице. Без особого энтузиазма выпил рюмку водки. Осмотрелся, ни одной приличной проститутки. И уже совсем без настроения, я отправился в отель, чтобы растянуться, в конце концов, на кровати и поспать нормальным, человеческим сном.

Утром я вызвал такси. Особняк тетушки Эльвиры, в той части города, где дома городских богатеев соревнуются между собой в роскоши. Правда её дом не был слишком напыщенным и не очень выделялся среди остальных. Те же кованые ворота, та же ограда усеянная пиками, верно для того, чтобы незадачливый вор уселся своим задом прямо на эти пики, так предусмотрительно для него подставленные.

У крыльца никого. Я осмотрелся в попытке встретить хоть кого-то, но вокруг ни души. Даже садовника дяди Миши не видно. Прислушался, но ничто не нарушало тишину. Только где-то на соседнем участке слышен был звук газонокосилки. Я нажал кнопу звонка.

Лёгкие шаги. Массивная, с резными узорами дверь приоткрылась, и я увидел горничную Тамару. Она сильно постарела за это время. Лицо её стало совсем морщинистым, но держалась Тамара всё также прямо. Если бы не это, тетушка давно бы её заменила. Хотя кто знает, может быть Тамара, так и будет открывать двери этого дома до глубокой старости.

— Добрый день Тимофей Александровичь, прошу вас, — она сделала жест рукой и я прошел в просторный холл, — я доложу Эльвире Эдуардовне о вашем прибытии.

Горничная тут же удалилась и я снова осмотрелся. Да, я помнил тут каждый уголок. Этот дом, где прошло моё детство, словно стоял всё это время без движения. С того момента, как я был здесь в последний раз прошло семь лет, но тут совершенно ничего не поменялось. Та же старомодная роскошь, та же мебель и портреты родственников на стенах, такие же розы в старинных вазах.